Роковой сон Спящей красавицы

– Я абсолютно здоров! Когда хочу – пью, когда не хочу – не пью! Тебе надо, сама и кодируйся! – заорал он, и стоящий дыбком соломенный хохолок так и заплясал у него на затылке. Как и все пьяницы, он был свято убежден, что никаких проблем с алкоголем у него нет и быть не может.

Арина, продолжая настаивать, заорала в ответ. В знак протеста Левка напился показательно – выхлестал у нее на глазах полбутылки виски.

Они жутко тогда поругались. Арина уехала к родителям, но на сей раз собрала вещи.

К утру у нее поднялась температура, началась рвота. Выворачивало ее весь день. К вечеру мама вызвала врача.

Теперь за давностью лет многое выветрилось из ее памяти, забылся и Левка, и его пьяные выходки, но то, что случилось с Ариной спустя несколько дней, осталось с ней навсегда, потому что изменило всю ее жизнь.

Болезнь объяснилась до банального просто: Арина была беременной. В женской консультации поставили срок одиннадцать недель:

– Рожать будешь в середине апреля.

Но Арина не спешила сообщить радостную новость мужу, злилась на него страшно, впрочем, на себя тоже. В голове ее уже тогда поселилась мысль о том, чтоб разъехаться с Левкой. После ссоры он приходил к ней похмельный и угрюмый, они не помирились.

И вот тогда случайно (а может, и не случайно, может, вправду говорят, что случайностей не бывает) в коридоре перед кабинетом гинеколога Арине попалась на глаза брошюра «Патология пьяного зачатия» с жуткими фотографиями «воскресных детей». У Арины волосы на голове зашевелились, она посчитала, сопоставила и ужаснулась.

Когда дочь произнесла слово «аборт», Татьяна Павловна побледнела:

– Деточка, ты уверена? Это очень серьезный шаг!

Арина молча кивнула.

Ни Левке, ни Ивану Петровичу они пока решили ничего не говорить. Тамара Павловна посоветовалась с одной из своих подруг, врачом-косметологом, а та договорилась со знакомым гинекологом.

– Не волнуйся. Врача я предупредила. Операция длится всего несколько минут, – успокоила она Арину и назвала цену. – Введут наркоз, ты даже ничего не почувствуешь. Все будет хорошо.

Но, видно, что-то пошло не так. Кто-то кого-то не предупредил, не перезвонил, опоздал или забыл. Впрочем, после всего, что случилось, выяснять ничего не стали. Медицина 1990-х знавала и не такое…

В назначенный день, приехав в больницу (по иронии судьбы, отделение по прерыванию беременности находилось в одном здании с роддомом), Арина увидела в коридоре перед операционной небольшую группу женщин в цветастых халатах. Оказалось, что надо ждать, и что никакой блат ей тут не поможет, и что на аборт существуют такие же очереди, как и везде. Онемев от страха, Арина присела на банкетку и принялась ждать, каждый раз вздрагивая, когда распахивалась крашеная белая дверь с табличкой «Без вызова не входить!» и за ней исчезала очередная пациентка.

«Почему же оттуда никто не выходит?» – с ужасом подумала Арина и обратилась с вопросом к санитарке, снующей по коридору со шваброй, как с хоккейной клюшкой. Та будто бы ждала, когда к ней обратятся, и, подбоченясь, вместо ответа обрушила на Арину обличительную тираду о том, как «бесстыдные шлюхи убивают своих детей, а честные бабы на такое паскудство, как аборт, никогда не идут, а родят по трое-четверо ребятишек». Когда санитарка, перечислив поименно всех старших детей, дошла до младшенького, Арину позвали в операционную.

Там громко работало радио, толстая медсестра, взяв у нее справки, скороговоркой произнесла:

– Нееланепила? Снимайтрусы! Залезайнакресло! Скольковесишь? Тебе сделаютукол, атысчитай!

Появился врач, лицо его закрывала маска, из-под которой на Арину смотрели добрые усталые глаза.

Она стала считать, но, дойдя до тридцати, остановилась:

– Наркоз не действует, я все слышу и чувствую… – не успела проговорить она, как тотчас, почувствовав внезапную боль, вскрикнула.

Через мгновение боль накрыла все ее тело и сделалась до того невыносимой, что Арина даже не закричала, а завизжала, завизжала, как свинья, ведомая на убой.

Сквозь собственный животный визг она услышала голос медсестры, склонившейся над ней:

– Вот вы кричите, только врачу мешаете, нет чтоб потерпеть немного.

Когда все кончилось, Арину переложили на каталку и по каким-то длинным переходам повезли в палату, огромную, как спортзал, коек на 20 или больше, на которых лежали женщины из очереди. Некоторые уже вполне пришли в себя и переговаривались между собой. Каталка остановилась, Арине велели лечь, она подчинилась, но уже точно знала, что, как только уйдет медсестра, она тоже уйдет. Чувствовала она себя отвратительно – все тело ныло, голова кружилась, а в ушах до сих пор звучал ее собственный душераздирающий крик.

– У тебя губа треснула, – обратилась к ней женщина с соседней кровати, – и в глазу сосуд лопнул. Вот гады, на живую режут!

– На меня наркоз почему-то не подействовал.

Женщина горько усмехнулась:

– Врут они. Этот их наркоз – одна фикция, все равно что чайку попить! За настоящий наркоз платить надо.

– Так я заплатила, – удивилась Арина.

– Ну, тогда я не знаю…