Роль любимой женщины

Она все же уснула на пару часов. Проснулась от голосов в квартире. Оделась, вышла и встретила в гостиной такие светлые, добрые и родные взгляды, что даже не смогла поздороваться, голос дрогнул от слез. Она просто обнимала их всех: красивую девочку Таню, ее строгую, скупую в словах и движениях и очень настоящую маму Марию, невозмутимого, ироничного и верного сыщика Сережу. А потом спрятала лицо на груди Алексея.

Мария быстро и умело накрыла стол. Таня щебетала, рассказывая о Флориде и добрых врачах, а Сергей говорил о делах. Они ничего не скрывали от ребенка. Девочка так хлебнула опыта, что ей уже не страшно слушать правду. Особенно о том, что преступления заканчиваются. И даже наказываются. О том, что жертвы никогда не должны быть одиноки.

— Вот что известно о женщине, тело которой нашли в доме Осоцкого, — сказал Сергей. — Там не было убийства. Имею в виду, что ее не убили в рамках общего преступления для того, чтобы мы приняли ее за Алену. Дмитрий Тренин просто договорился со служителем одного из моргов, и тот сообщил ему о женщине — жертве домашнего насилия. Женщину того же возраста и роста, что и Алена, убил муж. Его знакомый полицейский отправил тело в морг как неопознанный. А Дмитрий устроил эту инсценировку с пожаром. Зимин согласился с тем, что это его идея — подставить Осоцкого, чтобы навредить его репутации и вывести из круга респектабельных бизнесменов. Впрочем, Зимин соглашается со всем, что против него. Но это похоже на правду.

— Что с нападением на Алексея? — спросила Алена.

— Ерунда какая-то. Мы ничего не можем найти и выжать из задержанных. По-прежнему твердят одно: «личная неприязнь».

— Алеша, ты точно никогда не видел этих людей? — обратилась Алена. — Может, ты забыл? Сережа, у тебя есть их фотографии? Покажи, пожалуйста. Вдруг я их видела.

Сергей достал планшет, вывел два снимка темноглазых, угрюмых мужчин. Алексей внимательно посмотрел, пожал плечами.

— Да нет же. Никогда не видел.

— Я видела! — вдруг зазвенел голос Тани. — Мы видели! Леша, мама! Вы забыли. Помните, как меня выгоняли из ресторана во Флориде? Леша тогда с ними строго поговорил. А этот дядька так страшно смотрел на него. Я запомнила. Леша шел к нам, а он все смотрел.

— О чем речь? — спросил у Алексея Сергей.

— Да, был инцидент во Флориде. Это охранники бизнесмена из Якутска. Армена Бугрова. На наш форум мы его не приглашали.

— Для охранников это не проблема — приехать с кем-то другим, — заметил Сергей. — То-то все так смахивало на кровную месть. Ждите, люди. Сейчас все пробьем.

Сергей позвонил Земцову, затем своему отряду программистов. Все напряженно ждали результатов.

— Сошлось! — наконец возвестил частный детектив. — Тебе, Таня, орден от следствия. Пока орден шоколадный. Амиев и Гоев, задержанные по обвинению в покушении на убийство Алексея, чеченцы по национальности, приехали в охране другого предпринимателя из Якутска. А в сопровождении Бугрова они действительно были в прошлом месяце во Флориде. Вместе с Бугровым во Флориду въехали две девушки. Одна из них — Мадина Амиева, сестра задержанного. Девушка из ранних — профессионально занимается эскортом. Ее брат на прикрытии ее бизнеса. Он же стрелял в Кивилиди. Сейчас оба на допросе. Теперь обвинение — вопрос одного часа. Да, дело в чистом совпадении. Бывает.

— И слава богу, — синхронно выдохнули Алена и Мария.

А Таня бросилась к Алексею. Крепко обняла за шею.

— Лешенька, возьми меня в охранники. Я научусь стрелять. Я убью всех твоих врагов.

— Не нужно, маленькая, тебе стрелять, — грустно улыбнулся Алексей. — Их больше нет, врагов. Понимаешь? Наших врагов больше нет. Они нас не достанут. Мы будем просто жить.

Эпилог

Наши души купались в весне

В то утро Алексей собирался на работу и чувствовал себя так неуверенно, как будто может не вернуться сюда. Сначала он боялся разбудить Алену, потом услышал, что она проснулась и включила музыку, как часто делала по утрам. Он не вошел к ней. Просто стоял за дверью и слушал. Сегодня романс Высоцкого «Было так». Да, их души так долго, так упоенно купались в весне, что за это непременно придется дорого заплатить. И всего, что было, — мало за такое счастье.