Роман

- Да что ж с того - писал! Ты прошлый год тоже писал, а потом и не приехал. Ромашка ты, ромашка! - Она потрепала его по волосам, чмокнула в щёку.

- Эге, слышу, слышу звуки жарких поцелуев! - раздался наверху громкий басистый голос Антона Петровича и его полная большая фигура появилась в распахнутой двери.

- Дядя Антон! - воскликнул Роман, и Лидия Константиновна с грациозным проворством уступила ему дорогу наверх.

- Приехал, приехал, разбойник! - ступеньки жалобно заскрипели под дядиными ногами и через мгновенье он уже обнимался с племянником.

Аким тем временем, высвободив из пут чемодан, поднес его к крыльцу:

- Куда прикажете определить, Лидия Константиновна?

- Снеси наверх, Акимушка.

Не переставая усмехаться своей озорной цыганской усмешкой, Аким пошел в дом.

- Ну, здравствуй, брат! - разжал объятия дядя и они трижды поцеловались. Лидия Константиновна, смахнув краем шали слезы, смотрела на них.

Дождь перестал.

Редкие капли срывались с навеса над крыльцом, звучно падали в лужи.

Лошадь спокойно стояла, поодаль, пожевывая удила.

- Ну, брат, - качнул осанистой головой Антон Петрович, - Ты просто этакой Чайльд Гарольд, или Багратион! Эка! Усы-то, а усы! Красив, красив. Ничего не скажешь.

- Да полноте, дядюшка, - отмахнулся Роман, - Как хорошо что вы здесь. И тетушка. И вообще, - он оглянулся по сторонам, - Как все мило.

- Да, брат. Рома, мы теперь здесь всерьез и надолго. Как Робинзон с Пятницей.

- Значит, я - Пятница? - засмеялась Лидия Константиновна, кутаясь в шаль, - Хорошо, что не Баба-Яга!

- Ты, Лидочка, - царица Савская, леди Годива, Жанна д'Арк нашего живописного захолустья! - зарокотал Антон Петрович, обнимая сразу Романа и Лидию Константиновну.

- Медведь, медведь! - отмахнулась тетушка, - Ну, пойдем в дом, что же мы на крыльце...

- В шатер, в шатер, сын Тамерлана! В шатер, дитя Атиллы! Где яства ждут и одалиски пляшут! - гремел Антон Петрович, простирая руку к двери.

Они прошли в дом.

Это было обширное двухэтажное строение с двумя большими террасами, бесконечными комнатами, переходящими одна в другую, биллиардной, гостиной с роялем и картинами, с тремя облепленными изразцами печками, мезонином, украшающим крышу, наподобие сторожевой башенки.

На внешний взгляд дом мог показаться совершенством: окруженный кустами сирени, он был покрашен в голубой цвет, козырек крыльца подпирался двумя деревянными колоннами, водостоки сверкали новой жестью, крыша являла собой образец кровельного искусства, блестящий стеклом мезонин был украшен башенкой с резным петухом.

Но внутри все было не так совершенно: пол, на который ступил Роман был гнил и прогибался, обещая когда-нибудь провалиться вовсе, террасы были заставлены и завалены всяческой рухлядью, - рассохшимися комодами, дырявыми корзинами, птичьими клетками, многочисленными цветочными горшками, чемоданами, саквояжами, смятыми шляпными картонками и книгами, лежавшими почти на всех вещах; гостиная при внешней помпезности, походила, тем не менее, на обнищавшего аристократа, - черный, громоздкий рояль с потрескавшейся полировкой и желтыми клавишами был вконец разбит и расстроен, персидский ковер протерся в нескольких местах, кожаный диван провалился, кресла тоже; картины, занимающие почти обе стены и изображавшие - одна - Неаполитанский залив лунной ночью, а другая - битву при Каннах, местами облупились, золоченые рамы имели совсем плачевный вид, и кусочки позолоты хрустели под ногами, как яичная скорлупа на Пасху. Однако мраморный бюст Вольтера на ребристом постаменте сиял белизной. Комнаты были тесны, запыленны, старая мебель сплошь рассохлась и покосилась так, что дверцы шкафов не закрывались, а выдвинуть ящики представлялось возможным разве что Геркулесу.

Очутившись в просторной прихожей, где по-прежнему, как и три года назад, было сумрачно, висели огромные, намертво прибитые к стене лосиные рога, а рядом стояло изъеденное молью, заваленное одеждой чучело кабана с желтыми клыками и стеклянными глазами, Роман улыбнулся, повесил шляпу и стал расстегивать пальто.

- Раздевайся, Ромушка, и иди за мной наверх, я тебе комнату укажу, проговорила Лидия Константиновна, направляясь к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.

В этот момент по ней, скрипя и топая, спускался Аким.

- Акимушка, поставил?

- Поставил, Лидия Константиновна. Все, как ведено.

- Смотри не сверзнись. Сатир Крутояровский! - громко посоветовал ему Антон Петрович, открывая застекленную дверь террасы, где виднелся накрытый стол, украшенный букетом распустившейся вербы.

- Роман! Как расквартируешься - немедленно сюда! На расправу! - стоя в двери, гремел Антон Петрович, - Здесь у нас брат, Крутояровские сатурналии!

- Непременно, дядюшка.

Роман повесил пальто на рога, погладил твердую, шерстистую морду кабана.

- Спасибо, Акимушка, - Лидия Константиновна дала спустившемуся Акиму деньги.

- Благодарствуйте, - широко улыбнулся он, зажав их в кулак, - Ежели что так я завсегда.

- Мы с тобой, Аким, обязательно на вальдшнепов съездим. В Мамину Рощу, проговорил Роман, разматывая шарф.