Роман без героя

Что любил профессор Волохов больше всего на свете? Тут ответ был однозначен – своё дело, которое истерзало его сердце, но постоянно, ежедневно, ежеминутно тренировало его мозг. Кого любил профессор Волохов? И тут ответ был всегда прост, как всё не только гениальное, но и настоящее, не придуманное конъюнктурными и конформистскими биографами, сшибающие гонорары в вечной серии «Жизнь замечательных людей». Он был большим однолюбом и всю свою жизнь любил близких и очень дорогих его истрёпанному чиновниками от науки всех рангов (вплоть до ФАНО – федерального агентства научных общества) сердцу людей – жену Нину, дочь Ирину и сына Игоря. И считал это проявлением истинного русского патриотизма, ибо, как был убеждён профессор Волохов, любовь к ближнему своему – это не только первостепенная Божеская Заповедь, но и необходимая строка Гражданского Кодекса любого государства. Увы, его бы мысли да нашему государству в уши…

Прибывшая на место происшествия группа сыщиков во главе с капитаном полиции Вячеславом Дробязко, прихватила с собой и служебную собаку по кличке Джим. Старую несуетливую немецкую овчарку сопровождала бой-баба в синеватом камуфляже с головы до пят. Было видно, как жарко было собаке, которая, равнодушно поглядывая на бедлам в квартире профессора, тяжело дышала, свесив из клыкастой пасти язык. Но ещё тяжелее, наверное, было проводнице в камуфлированном комбинезоне.

– Привет, Володь! – дружески кивнул Владимиру Вячеслав. – Версия своя есть?

Старший лейтенант Волохов хотел было заикнуться о «сером человеке», но неожиданно прикусил язык и в ответ только покачал головой.

– Да нет, Слава, пока никакой версии не созрело… Входная дверь была не взломана, открыта как бы подобранным ключом или отмычкой.

– А что украли?

– Ровным счётом ни-че-го! – резко вступил в разговор профессор, недовольный прибытием оперативников.

– Да нет, папа погорячился, – возразил Владимир. – Ноутбук отца пропал, все флэшки, которые вместе с бумагами выгребли из сейфа…

– Это можно в протокол не вносить, – перебил сына отец. – Это всё мелочи, ерунда на постном масле!

Капитан, усевшийся было за стол для составление официальной бумаги, вопросительно посмотрел сначала на отца, а потом на сына.

– Так было ограбление или нет? – хрипловато спросил он голосом уставшего от собачьей жизни человека.

– Было, было, – кивнул сын.

– Не было, – отрубил отец.

– Пальчики нужно бы снять, запахи… Ну ты, Слава, не первый год в своём отделе – знаешь, что почём.

Волохов поправил шляпу, сбившуюся на затылок и тем самым делавшая его похожим на городского сумасшедшего, похлопал капитана по плечу.

– Учёного учить – только портить! Нет заявления потерпевшего – нет и самого преступления. Тем паче, что этот непрошенный гость повесит вам, капитан, на шею ещё один очень крепенький «висяк». Кажется, так вы называете нераскрываемые преступления?

Волохов-старший бесстрашно подошёл к собаке и погладил её по шерстяной голове.

– И даже чуткий нос вашего помощника не продвинет следствие ни на полшажка. Так что, господин капитан, не было никакого ограбления. Ветер окно раскрыл, бумаги со стола слетели… А у страха, как известно, глаза велики.

Дробязко кинул вопросительный взгляд в сторону Владимира Волохова и невольно пожал плечами: мол, хозяин – барин…

– Вам виднее, господин профессор, – ответил капитан, прочитавший медную табличку на двери.

– Уверяю вас, господин сыщик, – виновато улыбнулся Игорь Васильевич, что по вине моего сына вы только потеряете своё драгоценное время. Никаких отпечатков, запахов и прочих улик Серого посланца вы всё равно не найдёте…

– Какого засранца? – не понял полицейский.

– Не засранца, а посланца, – поспешил уточнить Владимир, не на шутку опасаясь, что отца действительно примут за сумасшедшего. – Посланца криминального мира. Так папа любит фигурально выражаться…

Дробязко почесал за ухом школьной шариковой ручкой, которой собирался заполнять графы типового протокола.

– Понимаю, понимаю… То-то я смотрю, что и старомодную табличку с двери не свинтили даже в лихие девяностые. Тогда весь цветмет даже с кладбищ во вторсырьё тащили эти, как вы говорите, «посланцы-засранцы». Ум и вороватый народ ценит. Как там было-то раньше, в исторические и истерические, так сказать, времена – ум, честь и совесть. Нынче то, чего было навалом, стало вдруг дефицитом.

Проводница служебно-розыскной собаки, отпустив поводок, бросила:

– А табличку, товарищ, лучше бы убрать. Наводка для воров идеальная. Они ведь, неучи, думают, раз профессор, то и денег куры не клюют. А тут вижу, даже цыплёнку клевать особо нечего…

– Сержант Смирнова! – оборвал тётку в камуфляже старший оперуполномоченный. – Вы бы прошлись по комнатам… Так, на всякий пожарный. Авось старичок след возьмёт.

– Слушаюсь! – бросила бой-баба, резко крутанулась на каблуках и утянула за собой в другую комнату засыпающего на ходу пса.

– Спасибо, Слав, – кивнул коллеге Волохов-младший. И в этот момент за стеной подал хриплый голос старый пёс..