Роман о Граале

Я знал о муках и о брани.

Тогда, у Симона в дому,

О сем не молвил никому,

Но рек, злодея не виня:

«Один из вас предаст Меня».

И с нашей вечери тогда

Ушел от срама и стыда

Тот из апостолов моих,

Кто был сребролюбив и лих.

На месте же его пустом

Никто не сиживал потом.

Так, хлеб вкушал и пил вино

Я в доме Симоновом, но,

Конечно, видел наперед,

Что мука страшная грядет.

И вечери во имя той

Сооруди-ка стол простой.

Затем Хеброна призови,

Сего, достойного любви,

Чья вера свята и крепка,

Христианина, свояка.

Велишь Хеброну, чтоб к реке

Направился, невдалеке

Спустился на ближайший плёс

И с плёса рыбину принес.

И повеление даю:

Положишь рыбину сию

На стол. Затем, Аримафей,

Сосудец с Кровию Моей

Поставишь точно посреди,

Покрыв платком. Засим пройди

Покрытого сосуда мимо:

Сосуду да стоять незримо!

Засим предмета эти три —

Стол, рыбу, чашу — осмотри.

Но, главное, сосудец весь

Получше платом занавесь.

Итак, готовое проверь,

Засим открой всем вашим дверь.

«Теперь-то, — скажешь, — и найду,

Предав вас Божьему Суду,

Кто был виновник-лиходей

Недавних бедствий и смертей».

Где Я сидел, посередине

Стола, садись и ты отныне.

Тем самым повторишь устой

Последней Вечери Святой.

Запомни всё, о чем толкую.

Сидеть Хеброну одесную.

Окинув всё застолье взглядом,

Да сядет Брон с тобою рядом.

Но место меж тобой и Броном.

Пустует пусть! На месте оном

Сидел Искариот Иуда.

Еще скажу тебе: покуда —

Запомни же, Аримафей! —

У праведной сестры твоей

От Броня не родится сын,

Да не воссядет ни один

На место клятое, где тот

Сидел злодей Искариот.

Так приготовишь стол. Тогда ж

Всем подойти веленье дашь

И приготовься произнесть

Пред братией такую весть:

«Кто слышал, ежели не глух,

Что Сын, Отец и Святый Дух

Суть триединое одно,

И кто уверовал давно

И Господа молить привык,

Не забывая ни на миг

Сие, через меня Христово

Вам заповеданное слово,

Что в Образе едином — Три,

Тогда, народу говори,

Благословится жизнь и труд

У праведников сих, и тут

Такие, Господу хвала,

Спокойно сядут вкруг стола».

Аримафей завету рад.

Исполнил дело в аккурат.

Собрал общину у дверей.

«Входите!» — молвит. И скорей

Вошли. Иные, в самом деле,

Как ни пытались сесть, не сели,

Иные заняли места,

По слову Господа Христа.

И пустовало лишь одно.

Ведь было проклято оно.

А на сидящих у стола

От чаши радость снизошла.

И стало, Господу осанна,

Их наслажденье несказанно.

И не глядят они на тех,

Кто, стоя, не познал утех.

Но был сидевший за столом —

Именовался он Петром, —

Что вздумал поглядеть назад.

И видит: многие стоят.

И молвит: «В душу снизошло

Сидящим дивное тепло!

А вас коснулся теплый свет?»

Стоявшие сказали: «Нет».

А Петр им отвечает так:

«А не коснулся — верный знак,

Что вы неправедные люди,

Погрязшие во зле и блуде».

И блудодеи со стыдом

Покинули Хебронов дом.

Один из тех, на коем скверна,

Рыдал, раскаявшись безмерно!

Обряд застольный сотворен.

Из горницы все люди вон —

И по домам. И напослед

Иосиф повторил завет:

Мол, ежедневно, да творят

Сей перед чашею обряд!

Отныне ведали, конечно,

Кто непорочно жил, кто — грешно,

Кто деланьем хорош, кто — плох.

Сему споспешествовал Бог.

Так чаша с Кровию Живой

Открыла истину впервой.

И, словом, радовались те,

Кто находился в чистоте.

И вопрошали те у них,

Кто был неправеден и лих:

«Поведайте нам Бога ради

О сей таинственной отраде.

И кем, и почему дана.

Да и отрада ли она?»

И слышали в ответ слова:

«Ей-Богу, братья, такова

Сия святая благодать,

Что ни сказать, ни передать!

Но велико блаженство. Днем

И ночью пребываем в нем».

А эти спрашивают тех:

«Сия утеха из утех,

И наслаждение, и чудо,

И красота идут откуда?» —

«Утеха, чудо, красота

Идут от Господа Христа.

Он воскрешал людей не раз.

Иосифа Он также спас». —

«Но чаша посреди стола,

Сдается, некая была.

Что за. сосуд? Хотим ответа».

И отвечает Петр на это:

«Сосуд добра и красоты.

И, если не раскаян ты,

Не дарит он, сколь ни живи,

Отрады дружбы и любви.

Но эту лучшую из чаш

Зрит каждый сотрапезник наш.

Оказана общине честь —

За трапезу святую сесть.

И мы, кто Господом любим

И честен, за столом сидим.

Но богомерзки души ваши.

И вы отвержены от чаши».

«Добро. Покинем милый дом

И, раз отвержены, уйдем, —

Сии последние сказали, —

От этих мест, куда подале.

Но спросят нас, зачем с земли

Своей возделанной ушли?

Как им ответим мы?» — «Как есть.

Что вы, мол, потерявши честь,

От нас отвержены и впредь

Вам благодати не иметь.

А благодать дана едино

От господа — Отца, и Сына,

И Духа Свята, коих Лики

Во Триединстве превелики», —

Петр говорит. «Но как же ваша

Незримая святая чаша,

Завещанный Христом сосуд

Зовется?» — грешники рекут.

«Кто знает о сосуде, тот

Его Граалем назовет.

Однако, — был ответ Петров,

Положен на Грааль покров.

И людям чаша та незрима.

Проходят, не заметив, мимо.

Но праведники входят в дом

И перед чашей за столом,

Допущенные все подряд,

На трапезе святой сидят.

А с чашею и рыба тут.

И так завет Христов блюдут.

Божественную благодать

Всей братии дано познать».

Как не поверить, коли так!

Выходит, чаша — благо благ!

И сладость от нее, как мед.

Граалем праведник зовет

Ее. И так, узнав о чуде,

Навек ушли дурные люди.

Остались добрые в дому.

А я поведал, почему.

Се, братия Петру вняла.

Поправились ее дела.

С потиром-чашей все подряд

Свершая трапезный обряд,

Всегда в отраде пребывали.