Роман о Розах

Роман о Розе – французская

аллегорическая поэма XIII века

Гийома де Лорриса и Жана де Мёна.

I

26 июня 2010 года.

Я знал, что в жизни ничего не происходит просто так. В этом я убеждался не раз, но как-то всё по мелочи и не всегда приятной. Допустим, мой очередной отпуск, который я мечтал провести в тёплых странах, накрылся медным тазом. Я заболел, и мне пришлось остаться дома. Попав в больницу, я узнал про целый букет не очень опасных, но неизвестных мне до того момента болячек, что захватили моё, как мне казалось, вполне здоровое тело. Я лечился до посинения, понимая, что пока ничего не знал, вроде бы и не болел. В тридцать два года узнать про кучу каких-то непонятных недугов – мало приятного, но ещё неприятнее ни с того, ни с сего через два месяца стать мужем совсем молоденькой медсестры, что не отходила от меня, пока я лежал в больнице. Я и сам не понял, как сделал ей предложение, а она, вот ведь рыба-прилипала, совсем не ломалась и тут же согласилась. Я не любил её, просто был очарован, и только. Слишком уж скоропостижно (шучу!) мы расписались, сейчас сам не понимаю, с чего и, главное, зачем… Наверное, чтобы через год развестись. Так закончился мой первый и, надеюсь, единственный опыт семейной жизни.

Приятными сюрпризами небеса тоже иногда баловали. Однажды, когда я пошёл выносить мусор, ко мне в квартиру приперся огромный рыжий кот. Он запрыгнул на диван, залез под верблюжье одеяло, которое я ласково величал «берлогой» и, закрыв глаза, заснул. Я стоял и не знал, что мне делать. Кот был такой огромный, что я, человек не робкого десятка, побоялся его прогонять рукой, а взял лыжную палку.

– Хрен ли ты припёрся!? Ты вообще кто? А ну, пошёл вон!

Кот приоткрыл глаза, пошевелил усами и снова заснул.

Он остался со мной, живёт уже полгода, постоянно куда-то убегает, но всегда возвращается. Я никогда не держал в доме животных, поэтому не знал, что с ним делать; даже не мог придумать, как назвать это чудище. Вспомнив самое первое слово, что я сказал при встрече с ним, я решил, что это имя подойдёт ему больше всего. Хрен отреагировал на него, потянувшись и распушив и без того, пушистый хвост. Не скажу, что мы с ним сильно подружились, но он понимал меня, не доставал, вёл себя тихо, еды не требовал, а ждал, когда я освобожусь. Однажды утром, когда я собирался на репетицию, он залез на полуразвалившийся шкаф, где стояли две старые любимые мамины вазы, и неловко развернувшись, скинул их вниз. Я разошёлся не на шутку, ругался и бегал за этим клятым котом по всей квартире, но так и не поймал. Пока я возился с осколками, которые разлетелись по всей комнате, пока приводил в порядок кровать, усыпанную стекольным крошевом, прошло минут двадцать… Ещё пять минут, и я опоздаю окончательно. Пригрозив высунувшемуся из-за угла Хрену после репетиции обрушить на его наглую рыжую морду все мыслимые и немыслимые кары, я захлопнул входную дверь и уже через минуту был в машине. Включив радио, я узнал, что полчаса назад на той улице, по которой я всегда добирался до театра, произошла страшная авария; там столкнулись три легковушки и автобус, набитый людьми. Я сидел, словно парализованный, и лишь одна мысль крутилась в моей голове: «Этот рыжий неповоротливый бегемот, кажется, спас мне жизнь». С того момента я был к нему более благосклонен, а он продолжал жить своей таинственной кошачьей жизнью и вообще, оказался гораздо приятней и надёжней моей бывшей жены.

Еще одной неожиданностью, что привалила «не просто так», стала моя поездка в отцовский дом. Я еду туда уже четвёртый час на своей новенькой, купленной в кредит, машине и, если честно, не знаю для чего. То есть я еду, конечно, чтобы увидеть своё наследство, дом, где я родился и прожил до трёх лет, но до сих пор не понимаю, зачем подписался под этой возней, тем более, сейчас, когда у меня и без этого наследства всё было сравнительно хорошо.