Роман о Розах

Когда мама развелась с отцом, она забрала меня и уехала в город, к родителям. Отца я так больше и не видел. Ради какого чёрта он решил оставить мне всё это хозяйство, я ни как не мог взять в толк. Вроде бы, насколько я знал, дом был добротен, в четыре комнаты, рядом были хозяйственные постройки и даже колодец, но для чего мне всё это, да ещё и так далеко от города? Я считаю себя городским жителем, с профессией и работой, которую можно найти только в городе. Я актёр, и даже без ложной скромности могу сказать, неплохой, но всё ж моя страсть – литература. Я пишу книги о мистике, привидениях, ведьмах и другой подобной чепухе, которая расходится на «ура» у любителей потустороннего. Пишу, естественно, под псевдонимом, оставаясь в театре просто актёром, которому довольно часто достаются неплохие роли, а иногда и даже очень неплохие. Мой литературный агент также вполне удовлетворён моими художественными изысками, и если мне не суждено отхватить какую-нибудь литературную награду, то только по причине того, что темы моей писанины мало интересуют утонченное общество. Это слова моего друга и издателя, который подобными высказываниями успокаивает моё разгулявшееся самолюбие, когда продажи очередного «шедевра» начинают падать.

Я еду в какую-то глухую дыру со странным названием Проаба. Откуда берутся эти названия непонятно, но я разузнал, что раньше здесь добывали торф, а земли принадлежали какому-то то ли барону, то ли князю. Это все мои познания в истории относительно того места куда я направляюсь. История меня интересует ровно с того момента, когда я приступаю к новой книге, а её действие происходит в каком-нибудь семнадцатом веке. Описывать исторические события теперь одно удовольствие, так как интернет всегда под рукою, и только в самых редких случаях приходится выбираться в библиотеку. Когда последняя страница набрана, и слово «конец» выходит само собою, я забываю все подробности исторических хроник, что недавно описывал. Невероятно, конечно, но мне вполне хватает огромных текстов в пьесах, чтобы ещё засорять голову «делами давно минувших дней». Мой мозг работает избирательно, и он выбирает Шекспира или Чехова.

Я понимаю, что сейчас этот дом может стоить огромных денег, так как расположен в заповедной части. Там озёра, много лесов, чистейший воздух и, самое главное – никаких производств поблизости. Если бы мать была жива, я бы подарил эти старые брёвна с окошками ей, но она умерла четыре года назад. Правда, она довольно часто ездила туда, и я не сомневался, что она ездила к отцу, хотя никак не мог взять в толк зачем, ведь он её предал. Он предал меня. Он никогда не искал со мной встречи, не писал, не звонил. Она говорила, что ездит туда, чтобы помочь ему по хозяйству, а я не вдавался в подробности их отношений и, вообще, так и не смог простить его равнодушия ко мне.

Возможно, будь у меня жена и дети, они бы с удовольствием проводили здесь время и летние каникулы, но у меня нет никого, так что судьба этого дома проста и понятна; он будет с большим моим удовольствием продан, а мой автокредит погашен досрочно.

Приняв такое решение, я повеселел и принялся раздумывать над своим новым проектом о тайных северных карстовых пещерах, при помощи которых мои герои переносились бы во времени. В общем, эта идея возникла как-то спонтанно, и я мог забросить её уже через пару недель так и не найдя подходящей линии повествования. Много таких задумок мной было оставлено, и чаще всего из-за того, что я не мог создать особенный образ для главной героини, да и главный герой, если честно, нечасто получался таким, каким я хотел бы его видеть. Мои «кормильцы» выходили не слишком правдоподобными и литературно жизнеспособными, но читателям нравились, и я, скрепя сердце, оставлял их прежними и писал продолжения про их такие же неправдоподобные приключения с роялями в кустах.

Наконец, я увидел нужную развилку и повернул влево. Дорога шла вдоль самой кромки леса. Чудесный запах хвои дурманил, и я не заметил сам, как стал улыбаться. Чуть сбавив скорость, я стал прислушиваться к звукам близкого и вполне сказочного леса. Птицы щебетали на все голоса, а чуть глубже, в чаще, ветер, запутавшись в крепких еловых ветках, пытался вырваться на волю. Мимо машины пронеслась огромная собака, похоже, совсем дикая и облаяла меня. Мне даже показалось сначала, что это волк.

Мелькнуло что-то яркое, в глаза брызнул яркий оранжевый свет, рассыпаясь на мелкие подвижные точки, словно я смотрел в микроскоп на растущую колонию каких-то микробов, отчего дорога на мгновение исчезла, а в голове застучало множество молоточков. Я остановил машину на обочине и вышел. Солнечный свет прямо-таки бил в глаза; пришлось прищуриться, чтобы оглядеться вокруг. Для начала дня было удивительно тихо: никаких машин вокруг. Похоже, длинный путь в эту чёртову Проабу и почти бессонная ночь накануне дали о себе знать. Пройдя к траве, что росла вдоль дороги, я уселся прямо на неё и устало выдохнул.

– Кто ты?