Роман. Разрываемые

Я не чувствую сонливости, но оцепенение. Серая меланхолия сковывает меня. Слезы падают тихо, пока сон не затягивает меня.

******

Мне комфортно в темноте. Она густая и теплая и поглощает все боль и тоску. Не обращая внимания на будильник, зарываюсь глубже в одеяло. Раньше я всегда вставала раньше него. Но сейчас не могу подняться даже после его настойчивой трели.

Я еще не готова открыть глаза и встретиться с реальностью нового дня. Я больше никогда не увижу Рому. Все, о чем я могу думать, это он. То, что я чувствовала, когда мы прикасались друг к другу. То, как его теплый взгляд путешествовал по моему телу, лаская, согревая.

Мне слышно, как кто-то ходит по комнате. Кажется няня. Я знаю, что Ной с ней в безопасности, поэтому мои глаза снова закрываются. Потом я чувствую еще чье-то присутствие. Испуганно оглядываюсь, но встать не могу. Просто лежу, пока в комнате не становится темно. Почему стало темно? Неужели уже наступила ночь?

Я уже один раз свыклась со своей судьбой или научилась хорошо делать вид, что свыклась. Смогу и во второй. У меня есть Ной. Все остальное неважно. Сейчас я соберусь силами и встану. Кажется, начался новый день. Кажется, мне нужно поесть, но я не уверена. Не помню, когда ела последний раз.

Я должна быть сильной. Встать с кровати. Сейчас. Слышу скрип двери и замираю. О нет. Пусть сначала он уйдет. Закрываю глаза, притворяясь спящей.

— Вот. Я принес тебе суп. Поешь.

Да. Я поем. Как только ты уйдешь.

Не могу делать этого при нем. Но вместо того, чтобы выйти из комнаты, он присаживается на кровать. Внутренне я съеживаюсь, хотя тело остается неподвижным.

— Ты сейчас напоминаешь мне мою кошку.

Господи. Что за бред он несет? У него нет никакой кошки.

— В детстве у меня был щенок, — он устраивается поудобнее на кровати, случайно задевая меня рукой. Раньше меня тяготили его прикосновения. Сейчас мне даже это безразлично. Кошка. Щенок. О чем он вообще?

— Так вот. У нас был щенок. Потом однажды мама принесла молоденькую кошку в дом. Они сразу смогли ужиться вместе. Даже образовалось некое подобие дружбы. Через несколько лет...

— Господи. Причем тут я? — не выдерживаю, приподнимая голову с подушки. На большее у меня сил нет. — Мне и так плохо. Ты еще со своими историями.

— Дослушай. Шли годы, щенок превратился в молодого пса. Однажды на прогулке в парке его укусил энцефалитный клещ, и этот укус оказался смертельным. Это уже потом я узнал, что его можно было спасти, отвези его родители в ветеринарную клинику в тот же день. В таких случаях счет идет на часы. Но они этого не сделали. Ему становилось все хуже. Одним утром родители вышли с ним из квартиры. А вернулись, держа в руках пустой поводок. И кошка начала чахнуть. От тоски. Другого объяснения я не нашел. Но с того дня она отказывалась есть и пить. Слабела на глазах. У нее не было сил... я просил родителей что-то сделать. Но они только отмахивались. Говорили, если захочет есть, сама поест.

— Зачем ты все это мне рассказываешь? Мне плохо, Прошу. Уйди.

— Слушай, — он кладет мне на спину свою холодную руку, прижимая к кровати, заставляя внимать ему. — Через неделю у нее уже еле хватало сил доползти до миски с водой или до лотка в туалете. Еще через несколько дней она, ползя в туалет, упала посреди коридора и больше не смогла подняться. Наверное, все могло сложиться по-другому. Я ведь просил родителей отвезти ее к врачу, умолял. Но они лишь опять отмахивались. Говорили, что у нас нет лишних денег на ветеринара. Возможно, ей могли бы помочь. Когда ее все-таки привезли в клинику, врач предложил лишь сделать укол, стимулирующий аппетит. Хороший врач, надо заметить. Профессор университета. Замечательный хирург и преданный своему делу и животным ветеринар.

Я приподнимаюсь на локтях и наконец смотрю на него, а он тяжело вздыхает, перед тем как продолжить. Трудно поверить, что этот человек когда-то был ребенком и мог испытывать хоть какие-то эмоции, тем более эмпатию.

— Однако, от укола кошке стало еще хуже. Она забилась в конвульсиях. Это была точка невозврата. Ее пришлось усыпить. С тех пор я вынес два урока. Во-первых, деньги решают все. Во-вторых, отныне я буду сам принимать решения, буду любыми способами добиваться того, что для меня важно. С того дня я всегда добивался того, чего хочу. Всегда. Пока не встретил тебя. Поначалу мне это даже нравилось. Твоя непохожесть и непокорность. Впервые за много лет я почувствовал интерес. Азарт. Но сейчас это уже перестает быть таким увлекательным. Я понял, что не смогу прогнуть тебя. Только разве что сломать. Что уже и происходит.

— Зачем ты мне это рассказал? Чтобы объяснить, откуда идут корни твоей тирании? Из-за детской травмы? Так мне это все равно, — по моим щекам текут слезы. Что удивительно, так как я думала, в организме не осталось влаги.

— Как я сказал в самом начале, ты напоминаешь мне ту кошку. Я не хочу повторения истории. Не хочу, чтобы ты дошла до точки невозврата. Я отпускаю тебя. Тебя и… нашего сына. Ты можешь быть свободна. Я не буду забирать его у тебя.