Роман. Разрываемые

Я не верю своим ушам. Это какая-то новая извращенная игра с его стороны? С недоверием смотрю на него.

— Это не игра. И не уловка, — говорит он, словно читая мои мысли. — Ты похожа на смерть. Ничего не ешь и не пьешь.

— Ты правда отпускаешь меня? Нас с сыном?

— Послушай, я увидел тебя однажды и захотел. Я действовал так, как умею. Я чувствую так, как могу. Я не способен прыгнуть выше головы. Я шел на многое, чтобы иметь тебя. Но что бы я ни делал, итог один. Тебя у меня нет. Я не дурак. Я понимаю это.

Глава 18

Он говорит и говорит, но я все еще не верю ему.

— Это правда?

— Да. Перестань плакать и съешь уже этот суп, пока я не передумал, — он кивает на прикроватную тумбочку, где стоит поднос с едой. Бросает на меня еще один странный взгляд и выходит в дверь.

Я еще не знала тогда, что это был последний раз, когда я видела его.

Он ушел, а мне нужен еще примерно час, чтобы осознать. Я могу иметь сына и Романа в моей жизни? Могу?

Если я позвоню сейчас Роме, поверит ли он мне? Приедет ли за нами? Или подумает, что я сошла с ума? А может я и правда? И все это мне только снится? Это все слишком неправдоподобно и совсем не в его характере. А, впрочем, плевать мне на его причины. Пока он действительно не передумал, лучше нам с сыном поскорее убраться отсюда. Мне не терпится услышать любимый голос.

Так как одежда уже упакована в чемоданы, у меня не занимает много времени собраться. Я беру только один чемодан — с моими личными вещами, которые были у меня до жизни с ним. И сумку с одеждой Ноя.

Не могу оставаться в этом доме ни минуты более, так что мы выходим ждать Рому на улицу.

Он приезжает буквально через пару минут. Там, где он идет к нам по дорожке, туман рассеивается, и я вижу в этом низко висящем над землей белом облаке цветные полосы. Это волшебное зрелище, но мои глаза прикованы только к нему. К Роману. Он подбегает и подхватывает нас на руки. Потом настороженно оглядывает дом и командует:

— Поехали домой!

Он закидывает сумки в багажник и начинает усаживать Ноя в детское автокресло. Где он мог так быстро его раздобыть? С нашего разговора по телефону прошло не больше получаса.

— Ты позаимствовал его у Софии? — киваю на кресло.

— Нет. Это кресло Ноя. Я давно купил его. Оно все это время было со мной в багажнике.

— О! — удивленно смотрю на него, пока он понимающе улыбается.

Когда мы входим все вместе в квартиру, я все еще не верю в реальность происходящего.

— Рома, я хотела бы принять душ и смыть с себя прежнюю жизнь. Ты посмотришь за Ноем?

— Конечно, — отвечает он уверенным тоном, доставая из комода детский обучающий коврик, и расстилает его на мягком ковре.

— Какой красивый. Это коврик Максима? София забыла его? Наверное, надо будет отдать им.

— Нет.

— Нет? — переспрашиваю в недоумении.

— Это коврик Ноя. Я купил его давно. Он все это время тут лежал.

— Ооо, — только и могу ответить я, пребывая в легком шоке. — Ну, я пошла, мальчики, — добавляю, глядя на то, как Рома усаживает Ноя на коврик, и чуть не врезаясь спиной в дверной косяк.

Когда я почти уже закрыла за собой дверь в ванную, слышу, как Рома разговаривает с Ноем. Его глубокий голос меняет тональность, становясь мягче. Потом я слышу ответное хихиканье сына и готова простоять так у двери, прислушиваясь к ним, вечно. Но мне нужно сначала смыть с себя все плохое.

— Что это ты там такое делаешь? — спрашиваю Рому, выходя из душа и заставая его на полу посреди хаоса из деревяшек и упаковочной пленки.

— Собираю кроватку для Ноя.

— Откуда она у тебя?

— Я купил ее давно, — невозмутимо отвечает он, крутя детали в руках. — Она все это время стояла здесь в гардеробной.

Мое потрясение настолько велико, что я даже «О» произнести не могу. Кутаясь плотнее в банный халат, я пячусь назад и плюхаюсь на мягкую кровать. В уголках глаз начинает предательски жечь.

******

Роман

Видя ее слезы, я теряюсь.

— Ева! Милая! Не плачь, — присаживаюсь рядом с ней. — Время для слез закончилось, — шепчу ей в волосы.

— Это слезы счастья, — в ее голубых глазах радость вперемешку с удивлением. — Ты должен ущипнуть меня. Вдруг я сплю.

— Я не могу, — прижимаюсь губами к ее макушке. — Я никогда не сделаю тебе больно. Но... я могу тебя защекотать, — добавляю игриво и привожу свое предложение в действие.

Ева визжит и забирается дальше на кровать, но ей не спастись от меня. Когда она сквозь смех, запыхавшись, отрывисто стонет «Не могу… больше не могу», обнимаю ее и перекатываюсь так, чтобы она оказалась сверху.

Она поднимает голову с моей груди и заглядывает мне в глаза.

— Новый день принесет только хорошее, — повторяет она мою фразу, которую я говорил в то утро после бури в мотеле. В ее тоне столько безоговорочности.

— Вы — мои, — в свою очередь отвечаю ей.

— Да, — ее улыбка освещает все вокруг.

— Тогда нам осталось прояснить только одно, — мой тон становится серьезным, и я сразу чувствую, как она напрягается под моими руками.

— Что?

— Как скоро ты согласна выйти за меня замуж?

— Замуж?

— Мне не терпится сделать тебя своей перед законом и людьми.

— Это официально? — она кокетливо наклоняет голову, передразнивая меня.