Роман с фамилией

Напрасно я зажимал уши ладонями, закрывался с головой одеялом, сон мой отлетел прочь, как вспугнутая птаха. Поворочавшись на тюфяке с боку на бок и окончательно потеряв надежду вздремнуть, я спустился с сеновала и вышел во двор.

Тёмная, безлунная ночь казалась ещё непрогляднее из-за близости гор, дышащих холодом. Тишину нарушало только пофыркивание лошадей у коновязи да редкое уханье филина в недалёком лесу.

Почуяв меня, коротко заржал Вельянтиф. Я подошёл к нему, погладил по шее, ощущая мерный ток крови под атласной шкурой.

Вельянтиф ткнулся мне в ладонь тёплыми губами. Спустя несколько мгновений он вдруг пугливо вздрогнул и запрядал ушами.

Раздались глухие голоса – кому-то тоже не спалось. Ощупав кинжал на поясе, я теснее прижался к коню и прислушался.

Возле таверны негромко переговаривались двое. Разговор шёл на жуткой смеси испанского и окситанского наречий, свойственной жителям пограничных земель.

Благодаря урокам дядюшки по освоению языков, а более того – острому слуху мне удалось разобрать часть разговора.

– …птички в клетке, осталось захлопнуть дверцу… – один из собеседников слегка картавил.

– …кому чего хочется – тому в то и верится… – глухо отозвался другой, – не стоит радоваться, пока не закончим дело…

Они умолкли, словно прислушиваясь.

– А если мост рухнет раньше, чем эта колымага въедет на него? – спросил картавый. – Может, стоило действовать испытанным способом?

– …у них десять отлично вооружённых воинов… Нет, я не стану жертвовать своими людьми ради пары тулузских шлюх… – Говорящий понизил голос, и я, как ни старался, не сумел больше ничего расслышать.

Голоса удалились и вскоре смолкли совсем.

Осторожно выбравшись из своего укрытия, я стремительно пересёк двор и юркнул в сарай. По шаткой лестнице забрался на сеновал. Первым моим порывом было – немедленно разбудить Пако, но я удержался, решив, что утро умнее вечера.

Всё так же пахло пряным сеном, раскатисто храпели соседи, но на этот раз это даже успокаивало, помогало размышлять.

Незнакомцы явно говорили о дамах, прибывших на постоялый двор. Во враждебности их намерений не было ни малейшего сомнения. Но кто они, сколько у них сообщников, о каком мосте шла речь? Одно только было понятно – жизни прекрасных дам угрожает опасность, и я непременно должен их спасти!

Тут, кстати или некстати, всплыли в памяти рассказы Себастиана о подвигах знаменитых рыцарей, совершаемых ради дамы сердца. Я живо представил, как с мечом в руках бросаюсь в бой, как вырываю прекрасную сеньору из рук неведомых и многочисленных врагов…

Меч сверкает на солнце, так же ярко блестят мои новые доспехи… Недруги побеждены и бегут. В обагрённых кровью латах я подхожу к прекрасной незнакомке с золотистыми волосами, преклоняю колено, и она своими нежными, как крылья ангелов, руками повязывает мне на шею прозрачный, словно утренняя дымка, платок…

Незаметно для себя я крепко заснул и проснулся лишь тогда, когда во дворе истошно заорал петух.

3

Утром подслушанный разговор показался мне не столь пугающим, а опасности, грозящие сеньорам, не столь реальными. Я поднялся, отряхнул с одежды сено и отправился на поиски Пако.

Он только что напоил лошадей.

– Мне оседлай Вельянтифа, – приказал я.

Пако посмотрел на меня с некоторым удивлением, но безо всяких расспросов стал седлать Вельянтифа.

Его молчаливая исполнительность меня разозлила:

– Ты не хочешь узнать, для чего мне потребовался боевой конь?

– А чего сотрясать воздух вопросами, сеньор? Будет нужно, вы сами назовёте причину… – спокойно отозвался он.

– Так послушай же! Причина есть! – воскликнул я, вдохновляясь, и горячим шёпотом пересказал то, что услышал прошлой ночью, пока он беспечно спал.

Пако воспринял мой рассказ на удивление серьёзно:

– Сеньор, на нашем пути есть два моста… Ущелья под ними так глубоки, что вниз смотреть страшно… Если позволите, я сообщу о том, что вы узнали, моему приятелю Амару, а он непременно передаст ваши слова своему предводителю…

– Нет, – оборвал его я. – Я желаю говорить с предводителем Амару сам. Пусть твой приятель доложит обо мне.

Пако поспешил к Амару. Вернувшись, сообщил:

– Сеньор, вас готовы принять.

– Помоги мне надеть доспехи!

Пако помог мне облачиться и накинуть плащ. Я пристегнул меч к поясу, взял сумку, где хранилось дядюшкино письмо, и пошёл навстречу судьбе.

У порога таверны меня ждал Амару.

Он сдержанно поклонился мне и распахнул дверь, жестом приглашая пройти внутрь.

Я вошел в таверну, а Амару остался снаружи.

В таверне было пусто. Лучи солнца, пробиваясь сквозь узкие окна, затянутые бычьими пузырями, слабо освещали её.

Вытянутое помещение скорее напоминало конюшню и вполне могло бы служить таковой, если бы не большой очаг в центре и несколько длинных столов, сколоченных из плохо оструганных досок, и таких же грубых лавок, располагающихся по обеим сторонам. Низкий потолок и стены почернели от копоти, покрывающей развешанные по стенам ряды деревянных щитов, с грубо намалёванными гербами. Понять, что это за гербы, из-за слоя сажи было нельзя.