Роман с фамилией

Граф извлёк из ножен свой меч, ярко блеснувший в свете факелов, сделал шаг с возвышения и положил клинок плашмя на моё правое плечо.

– Будь храбрым! – сказал он величаво и, перенеся меч над моей головой, опустил мне на левое плечо. – Встаньте, господин рыцарь!

Я не сразу понял, что эти слова адресованы мне.

– Встаньте, господин рыцарь! – повторил граф Раймунд, вложив свой меч в ножны. Виконт Транкавель поднёс ему мой меч и кожаный пояс с массивной золотой пряжкой. Граф Раймунд опоясал меня и разрешил удалиться.

Я поклонился графу и, пятясь, вернулся на своё место.

Граф Раймунд тут же выкликнул имя Гийома де Блуа и совершил посвящение его в рыцари.

Впрочем, в этот миг мне было совсем не до придурка де Блуа.

Всё, о чём я с детства мечтал, что представлялось мне переломным моментом в моей жизни, произошло так стремительно, что оставило во мне ощущение какого-то подвоха. Точно так же, ребёнком, я испытал разочарование после выступления бродячего циркача, умеющего глотать кинжалы. Отец объяснил, что никакого чуда нет – просто у кинжалов лицедея есть пружина, позволяющая лезвию при нажиме прятаться в рукояти…

Обыденность и даже заурядность посвящения в рыцари не просто смутила меня, а заставила усомниться в реальности произошедшего. От меня даже не потребовали дать оммаж – присягу на верность сюзерену!

Тем временем объявили, что приём окончен.

Граф Тулузский и герцог Аквитанский прошли во внутренние покои. Участники приёма, обсуждая предстоящие пир и турнир, потянулись к выходу. Вихляющейся походкой шута устремился вслед за ними ставший, подобно мне, рыцарем Гийом де Блуа.

Ко мне подошёл виконт Транкавель. Он по-отечески обнял меня и поздравил с рыцарским званием.

Я, пряча глаза, пробурчал слова благодарности.

– Отчего же вы так невеселы, господин рыцарь? – удивился виконт.

– А ведь этот де Блуа – настоящий сумасшедший, – вырвалось у меня. – И его посвятили в рыцари вместе со мной…

Виконт укоризненно покачал головой:

– Вам следует быть более осторожным в суждениях, сеньор новопосвящённый рыцарь! Хорошо, что нас никто не слышит. Ибо отец упомянутого молодого человека, граф Блуа, Бри, Шартра и Мо, пфальцграф Шампани Этьен II, очень влиятелен и обид не прощает. Он, кстати, отправляется в поход вместе с нами и хотел оставить графство на попечение своего сына… Да, конечно, у молодого де Блуа есть некоторые странности, но что поделать? Он единственный совершеннолетний наследник своего отца. Вот маркграф и попросил нашего государя об одолжении…

– Но, господин виконт, как же юный де Блуа сможет управлять отцовскими владениями, будучи умалишённым?

– Это обстоятельство вас смущать никоим образом не должно, как, впрочем, и некоторая торопливость самой церемонии посвящения в рыцари. Конечно, обряд важен, но всё-таки это внешний атрибут. Только от вас самого зависит, каким внутренним содержанием вы наполните своё рыцарское звание! – Он внимательно поглядел мне в глаза. – Ступайте с миром, господин рыцарь, и не забудьте, что вечером я жду вас на пиру!

6

В этот вечер в празднично украшенном замке Транкавеля от многочисленных масляных светильников рябило в глазах. Пылал огонь в огромном камине. Столы, предназначенные для рыцарей и оруженосцев, ломились от яств.

Стол для хозяина и почётных гостей освещали толстые восковые свечи в серебряных подсвечниках.

Я впервые очутился на пиру в качестве рыцаря. Рядом со мной сидели отец и сын де Блуа. К моей радости, они разговаривали между собой и не обращали на меня никакого внимания.

Напротив расположились Эд Бовен из Шатодуна и Брюн де Трап из Люмузена. Оба рыцаря уже были пьяны и громогласны.

Брюн де Трап хвалился, что смог уговорить настоятеля Орейского монастыря, куда он намеревался было поступить послушником, вернуть внесенные в качестве вступительного взноса деньги и сверх того купить ему за счёт монастыря рыцарские доспехи для похода на Святую землю.

– Я пообещал настоятелю, что, вернувшись из похода, обязательно вступлю в его обитель, а если не вернусь, то вместо меня станет послушником мой племянник. Ему нынче исполнилось пять лет!

– Вы молодец, де Трап! Так и должно поступать! Сначала достигнуть цели, а там уже каяться в грехах, которые совершил для этого… – похвалил Эд Бовен и тут же пожаловался: – А у меня в поместье год был неурожайный. Вилланы задолжали мне кучу денег. Да я и сам оказался в таком долгу перед сюзереном, что хоть ложись и помирай… Вот таковым я и сказался. Призвал к себе местного приора и сообщил, что готов завещать все свои владения в пользу обители. Надо только, чтобы монастырь прежде оплатил мои долги! Не могу же я предстать пред очами Спасителя должником! Обрадованный приор тут же отправился в Мармотье к епископу, и тот распорядился мой долг оплатить. Когда же приор вернулся, я заявил, что отправляюсь в поход на Иерусалим… Видели бы вы рожу этого приора! – захохотал Эд Бовен. – Ведь добыча выскользнула из рук, когда он уже подсчитывал прибытки…