Роман с фамилией

Я веселье Бовена не разделял, всё-таки речь шла о святой церкви и её служителе. Такой смех, как учил меня дядюшка, есть «осквернение рта», предатель, открывающий доступ Сатане к нутру человека, и я незаметно перекрестил грудь и живот, дабы спастись от происков лукавого.

Слева от меня виконт Мелюнский Гийом Шарпантье, знаменитый воин, прославившийся во время реконкисты, оживлённо спорил с защитником завтрашнего турнира виконтом Эмери де Шательро. Предметом спора был вопрос, кто завтра будет королевой турнира. Виконт де Шательро настаивал, что королевой изберут его жену Амальбергу де Л’Иль-Бушар, а Гийом Шарпантье склонялся к тому, что королевой должна стать супруга графа Раймунда Эльвира Кастильская.

Я в душе не согласился ни с тем ни с другим, полагая, что единственной королевой турнира имеет право называться только герцогиня Филиппа. Но вслух своё мнение не высказал.

Напрасно я искал взглядом свою Прекрасную Даму – кресло рядом с Гийомом Аквитанским оставалось пустым. И это стало, пожалуй, самым главным разочарованием, ибо в замок Транкавеля я отправился с тайной надеждой снова увидеть Филиппу.

Её супруг, герцог Гийом, был старше меня лет на десять. Круглолицый, с чуть вздёрнутым носом, нервный и порывистый, он любезничал с сидящей рядом Эльвирой Кастильской, что-то шептал ей на ухо. Гийом Аквитанский мог бы показаться красивым, если бы не чрезмерно большие и чёрные, навыкат глаза да тонкие губы, которые он время от времени кривил в язвительной усмешке. Эта усмешка придавала его бледному лицу неприятное, пренебрежительное выражение.

Рядом с благородным и по-королевски выдержанным графом Раймундом герцог явно проигрывал и казался дерзким шутом.

Однако десять лет, которые нас с ним разделяли, он провёл не только за сочинением баллад и песен. Унаследовав герцогский престол, Гийом успешно управлял своим государством. Успел жениться на дочери графа Анжу Ирменгарде и, убедившись, что она бесплодна, отправил её в монастырь в Фонтевро. Теперь вот взял в жены красавицу Филиппу и восседает на месте почётного гостя…

Мои невесёлые раздумья прервал граф Раймунд, предложив выпить за грядущий турнир.

Рыцари, подняв кубки, повскакивали с мест. Зазвучали здравицы в честь зачинщика и защитника турнира.

Музыканты заиграли на флейтах, гитернах и сифонии. Слуги понесли на столы новые блюда.

Я решил воспользоваться случаем и незаметно удалиться.

У выхода из зала беседовали виконт Транкавель и герцог Аквитанский. Виконт подозвал меня и представил герцогу:

– Ваша светлость, рекомендую: граф Джиллермо. Благодаря ему мы избежали смертельной опасности в Пиренеях.

Герцог окинул меня высокомерным взглядом:

– Так вот тот герой, о котором мне рассказывала жена…

Я вспыхнул до корней волос.

Виконт Транкавель похвалил меня:

– Вы знаете, ваша светлость, граф знает наизусть все ваши баллады. Он даже перевёл некоторые на испанский и латынь. На мой взгляд, получилось совсем недурно.

– Ах вот как! – вскинулся герцог, посмотрев на меня с некоторым интересом. – Даже я не помню наизусть всех своих сочинений… Мы должны немедленно услышать ваши переводы, граф!

Уши мои продолжали пылать. По дороге к Каркасону я действительно прочёл виконту один из своих переводов. Но не считал его совершенным и достойным слуха прославленного автора. Однако герцог настаивал, и я, извинившись за свою латынь, прочёл:

Мой стих не каждого пленит,
Его поймёт не каждый.
Того он в сердце уязвит,
Кто полон страсти жаждой.

Двух кобылиц привёл я в дом,

Игривых и прекрасных,
Но в стойле их держать одном
Наивно и опасно…

Герцог слушал внимательно, рукой отбивая ритм каждой строки. К нам подошли несколько рыцарей. Слушатели добавили мне смелости.

Одна пуглива и горда —
Не вставишь ногу в стремя,
Не покорится никогда
И не пойдёт на племя…
Другая хоть послушна мне,
Но взращена не мною,
А в Арагоне и в цене
Уступит первой втрое…

Я сделал этот перевод незадолго до своего отъезда из Риполя. Но только сейчас до меня стал доходить потаённый смысл баллады. Я уже готов был прикусить язык, понимая, что слово – не пташка, вылетит, не поймаешь, но выдохнул на одном дыханье:

Решенье должен я принять,
Кого избрать кумиром,
Из двух какую выбирать:
Филиппу иль Эльвиру!

Когда я закончил, все, кроме герцога, захлопали в ладоши и стали расхваливать балладу. Герцог сухо сказал, обращаясь к Транкавелю:

– Вы правы, ваша милость: этот молодой рыцарь владеет слогом и достаточно остроумен. Что ж, завтра мы посмотрим, так ли остёр его меч, как его язык… – и стремительно удалился.

Виконт взял меня за локоть и, прощаясь, негромко произнёс: