Роман с Пожирателем (СИ)

— Ну, прости. На тот момент я ещё не принял решение тебя не слушать.

— Это было трудно? Меня не слушать.

— Не то слово. Такой источник бурь, противоречий, переживаний. Я ведь никогда сам не был таким.

Её тонкие пальчики снова заскользили по метке на его руке.

— Волан-де-Морт поэтому тебя не убил? Из-за твоего дара?

Майлз глубоко вздохнул.

— Да. Он хотел меня использовать, как шпиона среди своих, среди чужих. Мой отказ приводил к тому, что я вечно был бит во всех смыслах. Но я готов был терпеть, только бы не помогать ему. Перед судом отец наложил на меня проклятье, чтобы я ни о чём не проболтался. Особенно о своём даре.

— Твой отец очень жестокий человек, но он… возможно, хотел тебе помочь, — с сожалением прошептала она. — У тебя, наверное, до сих пор всё болит. Маскирующие чары не смягчают боль.

— Её смягчили твои руки, Гермиона, — с нежностью шепнул он, притягивая девушку к себе.

— Как же мне хорошо с тобой, — она обвила его одной рукой и скоро задремала. Девушка могла лишь предполагать, что Майлз ждал утра, нежно перебирая её локоны. Он был очень взволнован.

Лишь забрезжил рассвет, Гермиона проснулась. Взглянув на Майлза, поняла сразу, что он провёл ночь без сна. Он робко улыбнулся, коснулся губами кончика её носа.

— Будем собираться? — прошептала она. Майлз кивнул.

Они одевались и пили кофе молча. Гермиона покормила Живоглота, потрепала его между ушками на прощанье.

— Готов? — немного взволнованно спросила она. Майлз с готовностью вздохнул. Гермиона взяла его за руку, и раздался хлопок.

Они тихо шли по маленькой тенистой роще. Где-то неподалёку журчал ручей. Майлз волновался, словно он идёт в гости к человеку, которого не видел уже очень-очень давно. Это была необъяснимая радость с оттенком неизбежной печали. Противоречивое, странное чувство. Гермиона поглядывала на его сосредоточенное лицо. Для него это и правда было очень важно. Она так рада, что сделала это для Майлза.

И вот, их взору открылась небольшая поляна, покрытая высокой травой. У ручья возвышалось одинокое старое дерево. Майлз почувствовал, как сердце устремляется вниз.

— Я знаю это место… — прошептал он. — Я видел его.

— Как? Как ты мог… — поражённо зашептала Гермиона.

— Случайно. Это было случайно. Это место, профессор, видимо, часто вспоминал его. Однажды во время урока, на первом курсе, я различил его мысли среди мыслей студентов, думающих над заданиями. Он вспоминал… девушку. Красивую рыжеволосую девушку. Смотрел в окно, из которого видно Гремучую иву, и думал о ней. Её звали Лили.

Гермиона почувствовала, как что-то ёкнуло внутри. «Лили? Не может быть!»

— Он вспоминал её волосы, улыбку, зелёные глаза, её слова. В нём было столько чувства, а на лице полная непроницаемость. Он вдруг взглянул на меня, поток мыслей сбился, я их потерял. Снейп так подозрительно меня изучал, а я поскорее задумался над уроком, инстинктивно, и он не смог уловить мои мысли на его счёт. Не успел. Я знаю, он производил впечатление холодного, замкнутого и надменного человека. Но я успел увидеть и другие его стороны. Не думаю, что теперь имеет смысл это скрывать.

Гермиона чувствовала, как её сердце бешено бьётся в груди от нежданного волнения.

Они подошли ближе. У подножия высокого старого дерева была сложена горка из белоснежных камней. Во главе её установлена маленькая мраморная плита со строгой надписью «Северус Снейп 9.01.1960 — 2.05.1998 Спасибо»

Гермиона не решалась взглянуть на Майлза. Она чувствовала, его боль, его скорбь и в то же время облегчение.

— Спасибо… — еле слышно шепнул он, и тонкая влажная дорожка скользнула по щеке.

Тишина. Умиротворяющая, чудесная тишина наполняла воздух. Ласковое утреннее щебетанье птиц делало это место самым прекрасным на свете. Майлзу казалось, что лучше нельзя было придумать, словно оно дождалось усталого путника, и здесь он обрёл покой.

Майлз взмахнул палочкой, прошептав что-то неразборчивое, и в ту же секунду среди травы стали прорастать зелёные крепкие стебли, густо покрытые узкими листьями. На верхушках появились удлинённые овальные бутоны, а потом, в одно мгновение плавно раскрылись десятки жёлтых лилий.

Дыхание замерло. Гермиона тихо глубоко вдохнула, и слезинки сорвались с ресниц. Во всём этом лежал гораздо более глубокий смысл, который Гарри так никому и не доверил. Это ничего. Главное, что она теперь знает. Она вспоминала тёмные обшарпанные стены и кровь, хриплый голос профессора, молящий посмотреть на его прошлое.

Гермиона почувствовала, как Майлз бережно обнял её за плечи, привлекая к своей груди. Стало так спокойно, тепло и уютно. Она подняла к нему взгляд.

— Спасибо… — с нежностью прошептал он, и Гермиона крепко его обняла.

— Я так рада, что у Снейпа был человек, который любил его.

— Отец не мог меня вытерпеть, — с грустью улыбнулся Майлз. — Профессор почему-то был гораздо терпеливее.

— Наверное, он понимал тебя.

— Возможно.