Романсеро

Немало видов видала,-

Она родильным домом была

Для кошек всего квартала!

Ее не очистить! Даруй господь

Грядущему кайзеру силы!

Ведь он из этой мантии блох

Не выведет до могилы!

А знайте, если у кайзеров зуд,

Должны чесаться народы!

О немцы! Боюсь, натерпитесь вы

От блох королевской породы!

На что вам держать монарха и блох?

Убор средневековый

Истлел и заржавлен, и новая жизнь

Одежды требует новой.

Недаром сказал немецкий поэт,

Придя к Барбароссе в Кифгайзер:

"Ведь если трезво на вещи смотреть -

На кой нам дьявол кайзер?"

Но если без кайзера вам не житье,

Да не смутит вас лукавый!

О милые немцы, не дайте прельстить

Себя умом или славой!

Не ставьте патриция над собой,

Возьмите плебея, мужлана,

Не избирайте лису или льва,

Поставьте монархом барана!

Да будет им Кобес, кельнский дурак,

Колониева порода.

Он в глупости гений: замыслит обман -

И все ж не обманет народа.

Чурбан всегда наилучший монарх,

Эзоп доказал это басней:

Вас, бедных лягушек, он не сожрет,

Лягушкам аист опасней.

Не будет Кобес Нероном для вас,

Не станет гшраном без нужды.

Столь:мягкому сердцу стиля- модерн

Жестокоста варваров чужды.

То сердце спесиво отвергли купцы;

От них оскорбленно отпрянув,

Илоту ремесел в объятья упал,

И стал он цветком грубиянов.

Ремесленные бурши сочли

Властителем слова невежду.

Он с ними делил их последний кусок,

В нем видели гордость, надежду.

Гордились тем, что он презирал

Все университеты,

Что книги писал из себя самого

И отвергал факультеты.

О да, своими силами он

Обрел невежество разом,-

Не иностранной наукой был

Загублен в мозгу его разум.

Абстракциям философских систем

Он не поддался нимало:

Ведь Кобес -- характер! Он -- это он!

Меняться ему не пристало.

Стереотипную слезу

Он выжимает охотно;

Густая глупость на губах

Расположилась вольготно.

Он ноет, болтает, -- но что за речь!

В ней виден ослиный норов!

Одна из дам родила осла,

Наслушавшись тех разговоров.

Он пишет книги и вяжет чулки,

Досуги размечены строго.

Чулки, которые он вязал,

Нашли поклонников много.

И музы и Феб убеждали его

Отдаться вязанью всецело:

При виде пиита с пером в руке

У них внутри холодело.

Ведь сами функи -- Кельна бойцы -

К вязанью некогда льнули,

Но меч у них не ржавел, хоть они

Вязали на карауле.

Стань Кобес кайзером -- функов былых

Он воскресит благосклонно.

Лихая дружина будет при нем

Служить опорой трона.

Мечтает во Францию вторгнуться он

Начальником войска такого,

Эльзас-Лотарингский, Бургундский край

Вернуть Германии снова.

Но не тревожьтесь, он будет сидеть

Среди домашнего хлама,

Над воплощеньем идеи святой -

Достройкой Кельнского храма.

Зато коль достроит -- придется врагам

Узнать, где зимуют раки:

Пойдет наш Кобес расправу творить

И всыплет французу-собаке.

И Лотарингию и Эльзас

Он разом отнимет у вора,

Бургундию начисто отберет,

Закончив постройку собора.

О немцы! Будьте верны себе!

Ищите кайзера дельно!

Пусть будет им карнавальный король,

Наш Кобес Первый из Кельна.

Весь кельнский масленичный союз

Ему в министерство годится.

Министры -- хлыщи в шутовском колпаке,

В гербе -- вязальная спица.

Рейхсканцлер -- Дрикес, и титул его -

Граф Дрикес фон Дрикесгайзер,

А рейхсметресса -- Марицебилль, -

С ней не завшивеет кайзер!

Наш Кобес в Кельне воздвигнет престол:

Святыня -- в священном месте!

И кельнцы иллюминируют Кельн

При этой радостной вести.

Колокола -- чугунные псы -

Залают, приветствуя флаги,

Проснутся три святых волхва,

Покинут свои саркофаги.

И выйдут на волю, костями стуча,

Блаженно резвясь и танцуя.

И "кирие элейсон"1 запоют

И возгласят "Аллилуйя..."

Так кончила белая дама речь

И громко захохотала,

И эхо зловеще гремело во мгле

Под сводами гулкого зала.

------------

1 Господи, помилуй

23

ЭПИЛОГ

Слава греет мертвеца?

Враки! Лучше до конца

Согревайся теплотой

Бабы, скотницы простой,

Толстогубой девки рыжей,

Пахнущей навозной жижей.

А захочешь -- по-другому

Можешь греться: выпей рому,

Закажи глинтвейн иль грог,

Чтоб залить мясной пирог,-

Хоть за стойкой самой грязной,

Средь воров и швали разной,

Той, что виселицы ждет,

А пока и пьет и жрет,

Выбрав мудро жребий лучший,

Чем Пелид избрал могучий.

Да и тот сказал потом:

"Лучше нищим жить, рабом,

Чем, уйдя из жизни этой,

Править сонмом душ над Летой

И героя слыть примером,

Что воспет самим Гомером".

Дополнения

* 1848-1856 *

Современные стихотворения и басни

МИХЕЛЬ ПОСЛЕ МАРТА

Немецкий Михель был с давних пор

Байбак, не склонный к проказам,

Я думал, что Март разожжет в нем задор:

Он станет выказывать разум.

Каких он чувств явил порыв,

Наш белобрысый приятель!

Кричал, дозволенное забыв,

Что каждый князь -- предатель.

И музыку волшебных саг

Уже я слышал всюду.

Я, как глупец, попал впросак,

Почти поверив чуду.

Но ожил старый сброд, а с ним

И старонемецкие флаги.

Пред черно-красно-золотым

Умолкли волшебные саги.

Я знал эти краски, я видел не раз

Предвестья подобного рода.

Я угадал твой смертный час,

Немецкая свобода!

Я видел героев минувших лет,

Арндта, папашу Яна.

Они из могил выходили на свет,

Чтоб драться за кайзера рьяно.

Я увидал всех буршей вновь,

Безусых любителей рома,

Готовых, чтоб кайзер узнал их любовь,

Пойти на все, до погрома.

Попы, дипломаты (всякий хлам),

Адепты римского права,-

Творила Единенья храм

Преступная орава.

А Михель пустил и свист и храп,