Романтическая женщина и другие рассказы (сборник)

В моих глазах она была слишком умной девушкой, чтобы я мог понять ее слова в банальном, общепринятом смысле; но другого ответа не могло быть, и я промолчал.

— Но я — не идиотка. И возмущаюсь не этим, — сказала она. — Вероятно, никто, за кого я могла бы выйти замуж, мне бы и так не нравился, даже на половину. Нет, это очень просто — выйти за Карло: он подходит.

— Если это так, не понимаю, о чем мы говорим, пришлось мне сказать.

Она безнадежно покачала головой.

— Из вас, Ховард, выходит прекрасный дядя, вы страшно глупы. Разве я вам не повторяю целую вечность, что разбирательство ограничивается одной только Фей. Карло в данный момент представляет из себя человека, купившего кольцо. Я — царица Савская пришла к Соломону за мудростью, но вместо драгоценностей и золота несу лишь одну тяжелую заботу…

Как бы она удивилась, если бы я сказал: «Дорогая моя, даже Соломон не мог бы быть более благодарен». Мне очень этого хотелось.

— Я кажусь очень кроткой и смиренной, но я очень занята собой, застенчиво объяснила она. — Видите ли, я все взвешивала, и, конечно, сделала из всего страшную неразбериху. Знание себя не помогает, а только осложняет… Например, я пришла к убеждению, что если я что-нибудь сделала — ну, что-же? — значит сделано. По-моему это все равно, что написано в книге (или в пьесе, как у вас), остается навсегда. Я хочу сказать, что раз я взялась за что-нибудь — кончено… Я не меняюсь и не отказываюсь… Не могу. И это страшно и безнадежно, потому что лишает возможности воспользоваться теми лазейками, которыми пользуются другие люди. Я чувствую, это очень драматично, а вы даже не понимаете, о чем я говорю.

— Я понимаю, я понимаю, — быстро ответил я.

И я понимал больше, чем она сама, после того доверчивого разговора о «порядочности» c ee матерью, который еще звучал у меня в ушах.

— Я чувствую, — подбодренная, продолжала она, — я не такая, как другие. Если я выйду замуж и, вдруг, предположим, хоть немножечко, самую капельку захочу быть не замужем, — я уже не смогу. Это как римско-католический брак, на веки веков. Конечно, — быстро и искренно добавила она, — это только предположение, кошмар. Я с радостью выхожу за Карло и не могу себе представить, что буду несчастна с ним, — но предполагать все можно. Я и сейчас к нему слишком привязана, чтобы сделать ему больно, а когда еще сильнее привяжусь, и совсем не смогу причинить ему боль. Никогда. Посмотреть ему в глаза после этого…

Я смотрел на нее и думал, что мир был бы прекрасен, если бы женщины понимали ответственность быть любимыми так, как эта девушка. Потому что ее, главным образом, и пугала тяжесть ответственности перед всепоглощающею любовью, впервые на нее изливающеюся. Но я ничего из этого не сказал. Кажется, в тот день я много говорил разумного, но это разумное трактовал нелогично, чтобы оно не казалось слишком неприятным. Я даже немного горжусь своей ролью в тот день. Помню, я строго сказал, что нахожу странным и неподходящим, чтобы такая девушка, как она, заглядывала так далеко вперед. «Видите-ли, Фей, это очень нечестно по отношению к Карло и к вашей привязанности к нему. Вы говорите, что страшно привязаны к нему, даете ему это чувствовать, и, вдруг, не угодно ли, ваш ум выискивает в будущем какие-то возможности, — что вы будете делать или не делать, когда будете не так сильно к нему привязаны. Если вы к нему сейчас привязаны так, как вы говорите, то нехорошо, Фей, продолжать играть этими неясными призраками неясного будущего. Такие вещи делают женщины, когда они собираются выйти замуж в четвертый раз… Если вы будете продолжать в том же духе, то к старости вы сделаетесь несносной женщиной, напичканной суевериями. Потому что сейчас это не больше, чем суеверие, вы очень плохо к себе относитесь, делая из этого краеугольный камень вашего серьезного дня. Я никогда в жизни ни к чему не относился так неодобрительно».

Я продолжал в таком духе, долбя эту галиматью, приличествующую роли «дяди Ховарда». Она смотрела на меня и слушала. Ее глаза понемногу утрачивали свою серьезность и, наконец, она расхохоталась.

— Ax, да я уверена, что вы правы, — наконец, сказала она, — но я ни с чем не согласна… Хорошо все-таки, что я наскучила вам этим, Ховард. После того как я поделилась с вами, все кажется мне глупым и незначительным. В порядке «серьезного» дня нет больше вопросов. Итак… Давайте, выпьем чаю. С пирожными. Сегодня прямо немыслимо обойтись без пирожных, Ховард.