Романы Ильфа и Петрова

Сделал свое дело — и уходи. — Канцелярский лозунг 20-х годов, частая мишень сатиры. Был в ходу уже до революции; ср. надпись в адвокатской конторе «Если вы пришли к занятому человеку, то кончайте скорее ваше дело и уходите» [Юшкевич, Леон Дрей, 179]. В очерке М. Кольцова описывается помещение островного совета на пустынном острове Врангеля, где «на столах папки, на дверях и стенах надписи, специально для медведей и моржей: «Прием от 12 до 3; Кончил дело — уходи»». То же в сценарии Маяковского «Товарищ Копытко, или Долой жир» (1927): его герой, бюрократ, в неподходящей обстановке — в палатке во время военных сборов — «пытается вешать на гвозди канцелярские плакаты: «Без доклада не входить, Рукопожатия отменяются, Кончил дело — уходи» и т. д.». В «Крокодиле» находим карикатуру на бюрократа, осужденного судом, с подписью: «Он всегда говорил: Кончил дело — уходи. Но когда кончилось его дело, ему уйти не дали». [Кольцов, Иван в раю, Избр. произведения, т. 1; Маяковский, Поли. собр. соч. Т. 11; Кр 24. 1927.]

Как видим, соавторы слегка отступили от канонической формы плаката («Сделал свое дело…» вместо «Кончил дело…»). Видимо, следует связать это с их склонностью к контаминации советских элементов с классическими, в данном случае — с репликой «Мавр сделал свое дело, мавр может итти» из «Заговора Фиеско» Ф. Шиллера [д. 3, явл. 4; пер. В. Крылова]; о ее ходячести в советской прессе говорит заглавие сатирических стихов «Мавр может уходить» в Бе 03.1926 и мн. др. Той же аллюзией нагружен этот советский афоризм в фельетоне Ильфа и Петрова «Сделал свое дело и уходи» (1932), где идет речь о нудном критике-проработчике: «Не считаете ли вы, что критик уже сделал свое дело и ему давно пора уйти из журнала?»

1//15

Ипполита Матвеевича за большой рост, а особенно за усы, прозвали в учреждении Мацистом, хотя у настоящего Мациста никаких усов не было. — Мацист (итал. Maciste) — герой немых итальянских фильмов, с успехом шедших в 10-20-е годы в разных странах мира, включая Россию. Мацист — человек атлетического сложения и благородного характера. Свои физические данные он ставит на службу силам добра и спасает героев из самых отчаянных ловушек, расставленных врагами. Первым фильмом о Мацисте была эпопея «Кабирия» (1914), где он выступал в виде черного раба, выручающего людей, приносимых в жертву Молоху (действие происходит на Сицилии и в Карфагене во время пунических войн). За этим в 1918–1926 последовали «Мачисте-атлет», «Мачисте-император», «Мачисте в аду» и другие ленты, где этот персонаж действовал уже в облике белого человека и в разные эпохи, но сохранял прежнюю мощь и благородную натуру. Мацист входил в обойму знаменитых кинофигур: У Петрова — три сына, все актерского чина; / Дуглас Фербенкс, Мацист и Ильинский… [Ф. Благов, Горе от «кина», Кр 33.1927]. В России пытались создать своего Мациста — например, в фильме И. Перестиани «Похождения Стецюры (Русский Мацист)», героем которого был феноменальный борец.

Фраза построена по схеме, знакомой из литературы: «Такой-то там-то был прозван так-то»: «Нетопырь была кличка Аполлона Аполлоновича в департаменте» [А. Белый, Петербург, 455]. К этим трем элементам часто добавляется четвертый — мотивировка прозвища («за то-то») или, наоборот, недоумение по поводу него как немотивированного, незаслуженного («неизвестно, за что» или «хотя…»), причем мотивировка и недоумение иногда совмещаются.

Примеры с мотивировкой: «Сторож, отставной солдат Гаврилыч, прозванный школьниками за необыкновенно рябое лицо Теркой» [Д. Писемский, Тысяча душ, 1.1]. «В Петербурге Халевича называли «господином Тысяча думушек» и «человеком-неожиданностью»… Неожиданностью он был прозван… за польское свойство совершать неожиданные поступки и видеть вещи с самой неожиданной стороны» [В. Л. Кигн-Дедлов, Лес // Писатели чеховской поры, т. 2]. «Войсковой начальник Покивайко… прозван Мазепой за большие усы и толщину» [Горький, Городок Окуров]; ср. сходство с ДС: «за большой рост, а особенно за усы, прозвали… Мацистом».

Примеры с недоумением: «За что меня миряне прозвали Рудым Паньком — ей-богу, не умею сказать. И волосы, кажется, у меня теперь более седые, чем рыжие. Но у нас… как дадут кому люди какое прозвище, то и во веки веков останется оно» [Гоголь, Вечера на хуторе]. «Здесь же в городишке звали его просто Яковом, уличное прозвище у него было почему-то Бронза» [Чехов, Скрипка Ротшильда].