Романы Ильфа и Петрова

…У меня есть не меньше основания, как говорил Энди Таккер, предполагать, что и я один могу справиться с вашим делом. — Энди Таккер — персонаж новелл О’Генри о «благородных жуликах». Сходный аргумент есть в «Хижине дяди Тома» Г. Бичер-Стоу, где два мошенника предлагают работорговцу помощь в поимке бежавших рабов. Когда хозяин находит слишком высокой требуемую ими долю в доходах, они отвечают, что справятся с делом и одни: «Разве вы не рассказали нам все, что нужно? Теперь добыча достанется нам или вам — кто первым найдет» [гл. 8].

6//6

— Ну, по рукам, уездный предводитель команчей! — Команчи — индейцы юго-западных районов Северной Америки (Аризона, Техас, Мексика). Фигурируют в романах Г. Эмара («Пираты прерий», «Бандиты Аризоны» и др.), Майн Рида («Всадник без головы», «Тропа войны», «Белый вождь» и др.) и Л. Буссенара, любимых детьми и подростками в дореволюционной России. «Тогда, в книжках Девриена и Битепажа — медно-красные индейцы… были огромной правдой нашей жизни. Мы этому верили, мы этим жили…» [Горный, Ранней весной, 202]. «Предводитель команчей» было шутливым стереотипом, например: «Я выдержал мучительную операцию стоически, как подобает предводителю команчей» [Галич, Императорские фазаны, 40]. Гимназисту Иванову Павлу в одноименном рассказе В. Дорошевича снится, будто он «предводитель команчей и наголову разбивает всех белых». «Вождь команчей» Перо Дьявола фигурирует в рассказе А. Бухова «Сказка в цепях» [НС 18.1916].

Игра слов «предводитель дворянства — предводитель команчей», видимо, была в ходу уже в гимназические годы Бендера. Вспоминая мир подростка 10-х гг., В. Каверин пишет: «…дом предводителя дворянства на Кохановском бульваре. У дворянства был свой предводитель, как у дикарей в романах Густава Эмара» [Освещенные окна, 81]. «Уездный П. К.» — как «Гамлет Щигровского уезда», «Леди Макбет Мценского уезда» и т. п.

6//7

— А! Пролетарий умственного труда! Работник метлы! — Употребительное на всем протяжении 20-х годов, выражение «пролетарий умственного труда» стоит в ряду острот и словечек на темы чисток, анкет и мимикрии «бывших» людей, пытающихся выдумать для себя политически благонадежный ярлык. В рассказе М. Булгакова «Чаша жизни» (1922) мимикрирующий нэпман хватает в руки дворницкую метлу и кричит: «Я — интеллигентный пролетарий! Не гнушаюсь работой!». В рассказе В. Катаева «Сорвалось!» (1924) бывший помощник присяжного поверенного отвечает на вопрос председателя жил-товарищества, рабочего, о том, рабочий ли он: «Почти… Стопроцентный пролетарий умственного труда» [Булгаков, Ранняя неизданная проза; Катаев, Собр. соч.,т. 2]. «[Вместо того, чтобы быть раввином], он мог бы сделаться пролетарием умственного труда, бухгалтером», в отчаянии думает о своем отце герой рассказа И. Ильфа, посвященного проблеме детей лишенцев [Блудный сын возвращается домой, Ог 15.01.30].

Возрожденный в новом применении советскими юмористами, термин «пролетарий умственного труда» восходит к социологическим спорам 1860-х гг. В сочинении одного из тогдашних «властителей дум» Вильгельма Риля (Riehl), многократно переводившегося в России, «есть целая глава о «пролетариях умственной работы», к которым он относит, между прочим, литераторов, журналистов и художников всякого рода — «от странствующих виртуозов и трупп комедиантов до органистов и уличных певцов»» [Б. Эйхенбаум, Лев Толстой. Книга 2: 60-е гг. ГИХЛ, 1931, 85–87].

Перифразы типа «работник метлы» также имели хождение с давних времен. У Г. Гейне портной назван «рыцарем иглы» [Путевые картины, 97]. «Тружениками прилавка» назывались работники торговли [Ни 24.1912: 482]. Выражение «работник прилавка» употребляется В. Кавериным [Художник неизвестен, VI.8]. Писатели еще до революции именовались «работниками пера» [см. Тэффи, Воспоминания, гл. 8]. Один из советских журналистов в литерном поезде охарактеризует Бендера как «профессионала пера» [ЗТ 27]. См. также ДС 3//4; ДС 11//5; ДС 13//17.

6//8