Романы Ильфа и Петрова

Но из дворницкого рта, в котором зубы росли не подряд, а через один, вырвался оглушительный крик: — Бывывывали дни весссе-лые… Из песни (музыка М. Ф. Штольца) на стихотворение «Изменница» П. Г. Горохова (1869–1925): Бывали дни веселые, /Гулял я, молодец… Содержание: красавица любит, затем бросает героя (Тогда она, красавица, / Забыла про меня, / Оставила, покинула, / В хоромы жить пошла). Он убивает ее и соперника топором и идет на каторгу. Популярная в городском и солдатском фольклоре, песня включалась в песенники с 10-х гг. [Текст стихов Горохова — в кн.: Песни и романсы русских поэтов; песенная версия в кн.: Чернов, Народные русские песни и романсы, т. 2]. Зубы, растущие «не подряд», напоминают о рассказе М. Зощенко «Зубное дело».

6//9

Дворницкая наполнилась громом и звоном. — Образы дворников у соавторов (Тихон и дворник жилтоварищества в ДС, Пряхин в ЗТ) во многом стилизованы, собраны из имевшихся в литературе образцов. Скрываясь в своих подземных помещениях, дворники иногда напоминают сказочных великанов и диких обитателей пещер, вроде гомеровских циклопов. Чудовищный рот, оглушительный рев дворника [см. также предыдущее примечание] фигурируют в рассказе М. Слонимского «Черныш» (1925): «И снова пошел по двору громовой грохот, отдаваясь в стенах домов и прогоняя все остальные шумы. Черныш поглядел туда, откуда шел смех, — в открытый настежь рот дворника, — и тоже загоготал» [гл. 14]. О пении в дворницкой см. также ДС 11//1.

6//10

…Ипполит Матвеевич… оставшись в заштопанном егерском белье… полез под одеяло. — Егерское (егеровское) белье ведет свое наименование не от «егеря», а от немецкого естествоиспытателя и гигиениста Густава Йегера (Jaeger). Последний приобрел известность в 70-80-е гг. XIX в. своей проповедью «нормальной одежды», единственным правильным материалом для которой он считал шерстяные ткани, применяемые как для платья, так и для белья [Энциклопедический словарь, т. XIII, 620]. Особенно часто упоминаются нательные «егеровские» фуфайки и кальсоны: «Чемпионы [борьбы], в егеровских фуфайках с короткими рукавами или в ситцевых рубахах, в спущенных подтяжках, играли за непокрытым столом в домино» [Катаев, Разбитая жизнь]; «Открылись летние театры. На открытой сцене вы можете полюбоваться «Прекрасной Еленой», у которой через классический разрез туники проглядывает стеганая на вате юбка, а хор вместо соблазнительных декольте представляет живую рекламу егеровским фуфайкам из сосновой шерсти» [Тэффи, Погода]. В рассказе И. Бабеля «Эскадронный Трунов» на польском пленном надеты «егеревские кальсоны»; они же в «Свидетеле истории» М. Осоргина [глава «Мишень»]. В катаевских «Растратчиках» (1926) сосед героев по купе «сидел на лавочке в егерском белье» [гл. 11].

Отметим традиционность деепричастия: «Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике… [Баздеев] сел на диван» [Войнаимир, II.2.1]. «Скидывал пиджачок и свои миньятюрные брючки, оставаясь в вязаных, плотно обтянутых панталонах… Оставшись в нижнем белье, перед отходом ко сну Аполлон Аполлонович укреплял свое тело гимнастикой» [Белый, Петербург, гл. 3: Второе пространство сенатора].

7. Следы «Титаника»

7//1

В зеркальце отразились большой нос и зеленый, как молодая травка, левый ус… Правый ус был того же омерзительного цвета. — Неудачное перекрашивание, обычно в рамках попыток сексуального омоложения и разного рода эротических или матримониальных проектов, — древний мотив. В новелле Сервантеса «Лиценциат Видриера» описаны разные случаи перекраски: у одного «борода от плохой краски стала словно из яшмы: вся разноцветная»; другой, ухаживая за молоденькой девушкой, перекрасил свои седины в черный цвет, но разоблачен. В повести Некрасова «Краска братьев Дирлинг» (1850) щеголь, сватаясь к богатой невесте, красит усы в черный цвет, усы линяют. Одновременно он приволакивается за немочкой, женой красильщика; раздраженный муж с подмастерьем выкрашивают ему лицо несмываемой зеленой краской; женитьба расстраивается. Полиняние крашеных усов и позеленение героя здесь взаимонезависимы. Но часто эти два момента совмещались: крашеные волосы, усы, борода, линяя, зеленеют. В «Истории лейтенанта Ергунова» Тургенева стареющий дамский угодник красит усы персидской фаброй, «которая, впрочем, отливала больше багрянцем и даже зеленью, чем чернотой».