Романы Ильфа и Петрова

История Севрюгова вымышлена, но содержит черты подлинного события: спасения экспедиции Умберто Нобиле. В мае 1928 дирижабль "Италия" с 16 аэронавтами на борту вылетел к Северному полюсу, достиг его, но на обратном пути потерпел аварию и потерял связь с внешним миром. На поиски Нобиле направился ряд экспедиций, в их числе советские ледоколы "Малыгин" и "Красин". В спасательных операциях участвовали летчики М. С. Бабушкин и Б. Г. Чухновский; их смелые полеты, в ходе которых они сами пропадали и вновь отыскивались, получили широкое освещение в прессе. Особенно громкая слава пришлась на долю Чухновского, который участвовал в рейсе "Красина" и 10 июля 1928 вылетел с дрейфующей льдины на поиск оставшихся в живых аэронавтов "Италии". В тот же день ему удалось разглядеть их в ледяной пустыне и сообщить координаты на судно, однако сам он потерпел аварию и вынужден был сесть на лед. При этом Чухновский настоял на том, чтобы "Красин" сперва спас истощенных, отчаявшихся итальянцев и лишь затем его самого. 12 июля "Красин" подобрал остатки экипажа Нобиле (группы Цаппи и Вильери), а 15-го подошел к месту посадки Чухновского и принял на борт самолет и его команду [Самойлович, Спасательная экспедиция на ледоколе "Красин"; его же, На спасение экспедиции Нобиле; Е. Петров, Гослото; Миндлин, Необыкновенные собеседники]. Спасательная деятельность Чухновского продолжалась и позже, в период действия ЗТ [см.: На поиски американских летчиков, КН 03.1930 и др.].

Имена, связанные с экспедицией: "Италия", "Нобиле", "Вильери" и т. д. — были в ходу в речи, в сравнениях, шутках и т. д.: "Быт (в спектакле Камерного театра) где-то затерялся, как затерялась группа Вильери" [См 31.1928]. Эпопея спасения Нобиле отразилась в современной литературе, например, в "Клопе" и ряде стихов Маяковского, в стихах "Новые витязи" Э. Багрицкого, в рассказе В. Инбер "Не плачь, Нинель!", в повести Б. Лавренева "Белая гибель" и во многих других произведениях, а также в документальном фильме "Подвиг во льдах" и в эстрадных обозрениях вроде "Туда, где льды" (1929), созданном в московском мюзик-холле лучшими силами в лице Д. Гутмана, В. Ти-пота, братьев Стенберг, К. Голейзовского и И. Дунаевского [Уварова, Эстрадный театр, 200]. Были, несомненно, и халтурные отклики — вроде упоминаемых соавторами чарльстона "Мне тепло с моей крошкой на полюсе" (вероятно, выдумка) или обозрения "А вам не холодно?" ¹².

Вопросы огоньковской "Викторины": "12. Что такое „Италия⁴'"? Ответ: "Дирижабль экспедиции Нобиле" [Ог 02.09.28]; "28. Какой советский ледокол вышел последним на спасение экспедиции Нобиле? Ответ: "Красин" [Ог 29.07.28].

13//22

А не летай, не летай! Человек ходить должен, а не летать. Ходить должен, ходить. И он [Пряхин] переворачивал валенок над стонущим огнем. — В словах и манипуляциях бывшего дворника Пряхина уже предвосхищается тема готовящейся экзекуции над Лоханкиным. Когда проваливается интрига Пряхина с соседями против Севрюгова, они — в порядке реванша — обращают свою злобу на Васисуалия, в некотором смысле тоже "витающего в облаках". Ср. валенки, "прогретые на шестке", как атрибут дворника в ДС 11//1.

Наказание, "ученье" кого-то за отход от установленного порядка вещей — характерный мотив при изображении консервативной обывательской среды, карикатурно воплощаемой в фигуре Пряхина. Обычный метод — порка, для которой типичен и определенный ритмический аккомпанемент, обязательно с повторением одного и того же глагола в императиве/инфинитиве. Пряхин с его "А не летай, не летай!", "Ходить должен, ходить" (причем поворачиваемый над огнем валенок должен восприниматься как субститут объекта порки) напоминает чеховского сторожа Игната, который "учит" щенка за его авантюристские повадки: "...больно оттрепал его за уши и потом, наказывая его хворостиной, все приговаривал: — Ходи в дверь! Ходи в дверь! Ходи в дверь!" [Белолобый]. Ср. ту же фигуру у Грибоедова: Вот эдаких людей бы сечь-то / И приговаривать: писать, писать, писать!, у С. Юшкевича: "Я... приказал бы такого молодца разложить и всыпать ему полсотни горячих. И приговаривал бы: не играй на бирже, не играй, каналья!" [Леон Дрей, 258]. О словесном сопровождении разных видов расправы см. также ДС 21//8.

Все эти ритуальные моменты: вдалбливание ключевого слова, акцент на том, что "должно", мотив наказания, злорадство — часто распространяются и на другие ситуации, где охранительно настроенный мужик внушает интеллигенту идеи типа "Каждый сверчок знай свой шесток". Ср.: