Романы Ильфа и Петрова

Ловля киноработниками типажей для съемки послужила поводом для многих новелл и юморесок. В двух из них, почти одинаковых по сюжету, рассказ ведется с точки зрения нищего бродяги, используемого в картине, где он играет самого себя. Судьба его та же, что и в пассаже со швейцаром в ЗТ: кинофирма вовлекает подобранного на улице человека в съемки, якобы сулящие тому массу благ, и начинает бесцеремонно распоряжаться его жизнью. Ему не позволяют мыться, брить бороду, не дают завести себе приличную одежду и т. п. Выжав из "актера поневоле" все, что можно, его бросают на произвол судьбы. Когда картина готова и фигура нищего имеет успех, грязную и обтрепанную "кинозвезду" даже не пропускают в кинотеатр. [В. Черный, Кино-артист, КП 40.1927; Антон Амнуэль. Кино-удача, КП 06.1928.] Сходный с ЗТ монолог — жалобы бородача-булочника, играющего в историческом фильме Николая II, — находим в пьесе В. Катаева "Растратчики" (по его одноименной повести): "Вся моя жизнь загублена из-за этой контрреволюционной бороды, чтоб она отсохла" [д. 2].

Вербовке исполнителей и погоне за типажами посвящен ряд кинофельетонов И. Ильфа: "Белые комики", "Улица на просмотре", "Раскованная борода", "Золотая серия", "Великая плакса", "Проба актеров", "Тигрицы и вампиры" и др. [1925-1926; современные публикации по большей части не разысканы; по рукописям опубл. в кн.: Ильф, Путешествие в Одессу (2004)].

24//13

Летошний год сняли немой фильм из римской жизни. До сих пор отсудиться не могут по случаю уголовщины. — О кинохалтуре тех лет, о фильмах, имевших "узкосудебный интерес", см. ЗТ 3//15. Одесская киностудия производила в 20-е гг. немало фильмов из римской жизни: "В Одессе фабрикуются цельные „Кво-вадисы" и „Кабирии", с колизеями, малофонтанными гладиаторами, центурионами с Молдаванки и безработными патрициями, набранными на черной бирже. Ставится нечто весьма древнее — „Спартак", — естественно, получается восстание рабов в волостном масштабе" [И. Ильф, Мадридский уезд // А. Ильф, Путешествие в Одессу (2004)]. В записных книжках Ильфа разрабатываются фантазии об оккупации древними римлянами Одессы [там же, 360-365].

24//14

— Мой сценарий "Шея"... — Короче, — сказал Супругов. — Сценарий "Шея"... — Вы говорите толком, что вам нужно? — "Шея"... — Короче. Сколько вам следует? — "Короче" — одно из словечек бюрократа: "Кто рот ни раскроет сквозь решетку, он ему говорит одно только слово: „короче!" Короче. Короче. Каркает, как ворон на суку" [Булгаков, Лжедмитрий Луначарский (1926), Ранняя несобранная проза]. Формула "короче!" не раз встречается в фельетонах В. Катаева [например, "До и По", "Гранит науки" (1926)]. Мы находим ее в пьесе А. Файко "Учитель Бубус" [д. 2]:

"Секретарь: Господин коммерции советник, я уполномочен президиумом Торговой палаты довести до вашего... Ван Кампердафф: Короче! Секретарь: Господин коммерции советник, я уполномочен Презид... Ван Кампердафф: Короче! Секретарь: Господин коммерции советник, я упол... Ван Кампердафф: Короче! Скретарь: Я... Ван Кампердафф: Короче! Секретарь: (мычит) Мм... мм... мм... Ван Кампердафф.: Короче! Короче! Короче!"

Этот стереотип намечался уже в дореволюционной юмористике. Ср. сцену, где репортер пытается получить интервью у ученого:

"— Сотрудник Северн... — Кто такой-с?! — Сотрудн... — А кто такой?! — Сотр... — Кто такой? Карточку! О Господи!.. Что угодно-с? В двух словах, покороче, и мое почтение! — Я, Ваше Превосх... — А! По-короче-с! — Я хотел поинтересоваться только, какого вы мнения о радии..." [О. Э. Озаровская, Интервью // О. Э. Озаровская, Мой репертуар].

В классике образцы такого диалога находим у Мольера, например, в "Браке поневоле" [Сганарель и Панкрас, сцена 4].