Романы Ильфа и Петрова

Беготня (по улицам, по свету) как метафора бессмысленной суеты и бесцельно проживаемой жизни — мотив, популярный еще в античности и распространенный в сатирико-дидактической литературе позднейших времен (из русских примеров назовем "Горелки" Державина).

24//10

Немого кино уже нет... Звукового кино еще нет. — Время действия ЗТ совпадает с первыми шагами отечественного звукового кино. Первый опыт "говорящей фильмы" (немецкая система "Три-Эргон") предпринят в начале 1927 [Л. Сосновский, Немой заговорил, Ог 16.01.27]. В 1930 выпущены сборные звуковые программы, состоявшие из кинохроники, агитпропа и концертных номеров. Первые полнометражные фильмы — "Путевка в жизнь", "Златые горы", "Одна" —вышли лишь в 1931. Утверждение, что "немого кино уже нет", неточно: оно продолжало существовать еще ряд лет (до 1935) параллельно с начинающимся звуковым. В 1930 велись дискуссии о звуковом кино; критиковались медленность, неэффективность и дороговизна работ по его созданию, как, например, в карикатуре "Крокодила": "Беззвучная работа. — Ну как? — Не говорит ни бе, ни ме! Еще от соски не отучился" [на рисунке — младенец Звуковое кино сосет соску с надписью "1 млн. рублей", Кр 31.1930]; в фельетоне Ф. Толстоевского (Ильфа и Петрова) "Разгул техники" [Ог 10.04.30, перепечатано в их кн.: Необыкновенные истории...] и др. По свидетельству киноактрисы Е. Кузьминой, еще в 1931 опыты звукового кино находились на примитивной стадии, и "никто из окружающих меня людей всерьез не верил в это нововведение" [О том, что помню, 251].

24//11

За столом боком сидел маленький человек с бедуинской бородкой и в золотом пенсне со шнурком. — По свидетельству В. Ардова, данный персонаж — глухой, управляющий звуковым кино, — "списан с журналиста А. Зорова" [Письмо В. Ардова к А. Вулису; цит. по кн.: Вулис, Вакансии в моем альбоме, 213; имя журналиста нам неизвестно; исправление на "А. Зорич" не годится, так как последний был молод и не похож на это описание]. В атмосфере дискуссий о звуковом vs. немом кино, конечно, напрашивались шутки о глухоте, немоте, обучении речи и т. п. Е. Кузьмина вспоминает, что за недоверие к звуковому кино коллеги советовали ей записаться в общество глухонемых [О том, что помню, 254]. Совет записаться в какую-то организацию как якобы конгениальную собеседнику — ходячий род подшучивания над ним (ср. ДС//24).

24//12

— Вот, например, я! — сказал вдруг швейцар... [до конца абзаца]. — Погоня за типажами — прежде всего на роли отрицательных и классово чуждых персонажей — отличительная черта киноиндустрии 20-х гг., стремящейся к подчеркнутой, плакатной характерности. Эта тенденция проявилась в фильмах С.М. Эйзенштейна "Октябрь" и "Генеральная линия" с их отталкивающими масками кулаков, меньшевиков, городовых и др. Большим успехом на кинофабриках пользовались хромые, горбатые, нищие, типажи бандитов, проституток, беспризорных [А. Лугин, За золотым руном, КН 27.1927; Леонов, Вор, 238]. Был велик спрос на бороды. М. Кольцов отмечает, что его нелегко удовлетворить, ибо "рабочие все поголовно бреются" [Кинококки]. Таким образом, швейцар — фигура ультраконсервативная, одна из комических окаменелостей старого режима (и в этом родственная фигуре извозчика, см. ЗТ 13//23) — остается одним из немногих образцов бородатого мужчины в городах [см. ЗТ 8//4].

В фельетоне "1001-я деревня" Ильф и Петров резко критикуют поэтику типажей, и в частности звероподобных бородачей-кулаков из "Генеральной линии". Находясь под влиянием классического реализма (особенно Петров, как и его брат В. Катаев), соавторы недолюбливают эстетику социальных масок и штампов, столь сильную в творчестве Эйзенштейна и Мейерхольда (ср. также их театральную пародию в ДС 30), хотя их собственная "вторичная", антологическая поэтика является более умеренным проявлением тех же авангардных вкусов [см. Введение, раздел 4].