Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

– Вы рассудили мудро; я полагаюсь на ваши советы. Я вам сознаюсь во всем, что пережил, когда вы мне поклянетесь на святых, что облегчите мою душу, насколько это в ваших силах, и не утаите от меня ничего из ваших откровений, будь то к моей радости или печали.

Мудрецы поклялись, и Галеот изложил им сны, которые снились ему много ночей подряд: лев, увенчанный короной; могучий лев, пришелец из иных мест; леопард, несущий погибель могучему льву, который любит его.

– Что за странное видение! – сказали они все.

– Чтобы вернее постичь его в целости, – сказал мэтр Эли, – надобны долгие раздумья. Благоволите, сир, дать нам отсрочку на девять дней, после чего мы сможем изъяснить вам их истинный смысл.

– Даю вам этот срок.

Мудрецы употребили всю свою ученость, дабы проникнуть в тайны грядущего. На девятый день Галеот призвал их вновь; один из них, Бонифаций[188] Римлянин, начал с признания, что не усмотрел ничего такого, что могло бы пролить свет на смысл сновидений.

– Но разве не обещали вы мне, – сказал Галеот, – поведать хотя бы о том, что найдете?

– Раз уж вам угодно знать, мне привиделось великое чудо. К Западным островам явился великий дракон со свитой из множества зверей. К Востоку же был другой, увенчанный короной, со свитой из зверей числом поменее. Завязалась битва между всеми этими зверьми, и те, что явились с Запада, уже одолевали, когда с высокой горы спустился леопард; он обращал их перед собою в бегство, разил и забирал в плен. Тот дракон, что, как видно, был повелителем прочих, сблизился с леопардом и устроил в его честь великое торжество. Пойдя к Востоку, они нашли венценосного дракона, склонились перед ним и увидели, как он внезапно возвысился над тем, кто не имел короны. Наконец, мне привиделось, как великий дракон смирился перед леопардом и остался при нем. Когда же леопард был вдали, дракон умирал от тоски. Вот и все, что мне дозволено было узреть.

Затем заговорил второй мудрец, мэтр Элимас из Радоля Венгерского; ему было то же видение, что и первому.

– Но я доподлинно знаю, – добавил он, – что дракон, увенчанный короной, – это монсеньор Артур; а тот, что явился из Западных краев, это были вы. Что до леопарда, я не смог ничего уразуметь о том, кого он означает; я только видел, что он держался с вами заодно. Позвольте мне не продолжать далее.

– Говорите, под страхом нарушить клятву.

– Ну что же! Я видел, что вы из-за него умрете.

Третий лишь подтвердил то, что открылось первым двум, и то же было с четырьмя последующими. Настал черед восьмого; это был Петрон, уроженец Линденора, замка в королевстве Логр в шести лье от того, который некогда Мерлин, учитель Петрона, назвал Бычьим Бродом[189] и возвестил, что оттуда до конца времен будет исходить вся наука мира. Это Петрон сохранил и записал пророчества Мерлина. Он первый завел школу в Озинфорде (Оксфорде); ибо ему ведомы были Семь искусств; но особую склонность питал он к изучению Астрономии. К тому, что говорили первые мудрецы, Петрон добавил:

– Рыцарь, который уладил мир между Галеотом и королем Артуром, – это сын короля, умершего от горя, и королевы, великой печальницы.

Девятый, мэтр Акарент из Кельна, подтвердил слова Петрона и прибавил еще:

– Мне открылось, что вам предстоит перейти мост из сорока пяти досок; и что вы упадете в воду, черную и глубокую, откуда никто не возвращался. Вы будете на последней из этих досок, когда подойдет срок вашей жизни. Доски сии должны означать годы, месяцы, недели или дни; но этого я распознать не мог. Я не говорю, однако, что вам невозможно было пройти, ибо мост продолжался и после воды; но у схода с досок стоял леопард: он разрешал или запрещал проход.

Эти слова повергли Галеота и Ланселота в великое изумление.

А когда настал черед Эли Тулузского, он сказал:

– Вы узнали, сир, каковы будут обстоятельства вашей смерти; вам осталось лишь узнать ее срок. Нелегко вам будет найти того, кто сумеет вам это сказать, ибо божественное Писание учит нас, что пути Господни неисповедимы, и ни один смертный не может постигнуть их сам по себе. Правда, через нашу великую ученость Бог допускает, чтобы отдельные их части были нам приоткрыты, но не все; лишь Ему одному ведомы судьбы Его созданий.

– Мэтр, – ответил Галеот, – первые девять ученых мужей исполнили свою клятву, надобно и вам последовать их примеру.

– Но если я вам поведаю то, что нанесет вам урон, не станете ли вы сетовать горше, чем если бы я решился умолчать об этом?

– Нет, ибо вы не можете мне предречь ничего худшего, чем смерть. О ней я уже подозреваю кое-что; договорите же остальное.

– Я скажу, но при условии, что никто иной, кроме вас, не будет свидетелем моих слов.

Галеот подал знак первым восьми мудрецам удалиться.

– Но этот, мой друг, мой собрат, неужели ему тоже придется уйти, мэтр Эли?

– Сир, когда лекарь желает залечить опасную рану, он не просит совета у своего сердца. Я знаю, что у вас нет никаких тайн от вашего друга; но завершение нашей беседы не допускает присутствия третьего лица.