Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

Тогда у входа в подземелье раздались громкие ликующие крики, издаваемые толпою дам и рыцарей. Галескен поднялся в усадьбу, и девица повела его из сада на широкую равнину, где высился один из прекраснейших в мире замков. Из города послышалось звучание рогов и дудок; ворота отворились и пропустили многолюдную толпу, пришедшую чествовать герцога и сопроводить его до самого замка. Улицы уже были расцвечены флагами, и все наперебой поздравляли победителя; два юных оруженосца, торжествуя, несли щиты четырех бойцов; старики, мужчины и женщины, все восклицали: «Приветствуем тебя, славный рыцарь, ты положил конец нашим бедам и избавил от рабства наших детей!». И все пали на колени, будто перед святыней. Сеньор замка, муж преклонных лет и почти уже слепой, подошел, тем не менее, к нему и просил его остаться погостить. Галескен отговорился важными делами.

– Не отказывайте нам, ради Бога, – настаивал старик, – окажите эту милость людям, обязанным вам своим освобождением. Первым делом я должен изъяснить вам, что замок этот зовется Пинтадоль[236] и что мы давно уже поклялись передать его тому, кто сумеет сокрушить его пагубный уклад. Вы его завоевали, значит, вам и быть его сеньором.

Герцог хотел было отказаться, но его так умоляли и девица, и вновь освобожденные рыцари, что он принял его во владение. Затем он на прощание назвался по имени, прежде чем отбыть с девицей и оруженосцем госпожи Бланкастельской. Он не преминул спросить, с какой стати четверо буянов так рубились между собою.

– Вы это узнаете, – ответила девица, – когда испытаете силы в другом приключении, не менее гибельном, которое надобно завершить, если вы еще помышляете о том, в Печальной башне. Хотите ли вы этого?

– Разумеется. Ведите меня дальше, сударыня.

К Девятому часу[237] они прибыли к замку величественной и прекрасной наружности посреди добротно возделанных земель. Ворота были отворены, но мрак, царивший во всех переулках, не позволял им ничего увидеть. В середине города обширное кладбище прилегало к заброшенной церкви; на нем единственном было светло, как за стенами.

– Что значит эта тьма и этот свет вдали? – спросил герцог.

– Вы узнаете, когда вернетесь. Ступайте за мной.

Затем она спешилась и то же указала сделать ему; их коней привязали к концу длинной цепи, за которую герцогу велено было держаться, чтобы не заплутать, бредя в кромешной тьме до кладбища, куда мрак не проникал. Пока они пробирались ощупью вперед, им чудились вопли, плач и стенания, словно бы доносимые издалека. Кладбище поросло травою, верный знак того, что землю эту давно уже не тревожили. Когда они оказались у церковных дверей, девица сказала:

– Это и есть начало испытания; видите слабый свет в глубине церкви? Кто сумеет туда дойти и открыть дверь, из-под которой брезжит луч, тот и положит конец приключению. Мы будем ожидать вас тут, и если вы дойдете до той двери в глубине, вы увидите, как в храме просияет дневной свет и все, кто на свою беду обитает в этом замке, возрадуются своему освобождению.

Тогда герцог снял с себя щит, накрыл им голову и спустился в церковь. Он тотчас ощутил ледяной холод; глубокая тьма словно сочилась жутким зловонием. Он отступил назад, чтобы спросить у девицы, стоящей на пороге, откуда исходит этот смрад.

– Вот уже семнадцать лет, – ответила она, – всех, кто умирает в стенах города, приносят и хоронят в подземелье этого храма; но не жители замка, а неведомо какие демоны или злые духи. Живым же заповедано ступать на кладбище или выходить из замка.

– Но скажите, ради Бога, – спросил изумленный герцог, – чем же они кормятся?

– Трудами пахарей, которые возделывают земли за стенами, будучи рабами жителей замка; ради них одних они сеют и жнут.

– Каково бы ни было это приключение, – сказал герцог, – я приложу усердие, чтобы завершить его добром. Но я не уверен, что в этом преуспею, ибо никогда не слышал о подобном чуде. Не скажете ли мне, откуда оно взялось?