Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

Так окончил свои дни сын Великанши, сеньор Дальних Островов, лучший друг Ланселота[273].

Том III

LXXXVIII

Скорбь от разлуки с королевой и от мысли, что она предала его забвению, вновь помутила разум Ланселота. Оставив тщетные поиски Галеота в Сорелуа, он заперся ото всех; затем однажды утром он покинул свое ложе и принялся рыскать по полям, одетый в рубище, возбуждая ужас и сострадание всех встречных. И в этом-то плачевном виде пробыл он целое лето и начало зимы. Но скоро Владычица Озера проведала, что нужна ему до крайности, однако не могла еще угадать, что с ним стало. Тогда, метнув свои жребии, она распознала, что, выйдя из узилища Морганы, он повредился умом и, невзирая на зимние невзгоды, блуждает по лесу близ Тинтагеля в Корнуолле. Она поспешила туда и легко узнала его по кольцу, которое ему дала и которое он никак не употребил. Завидев ее, Ланселот горько улыбнулся; он позволил положить себя на носилки и унести в приют своей милой наставницы, где прожил остаток зимы. Мало-помалу он пришел в себя и вместе с разумом вернул себе цветущий вид и былую красоту.

Тогда он припомнил главную причину своих печалей; не Галеота, чья кончина была ему неведома, а королеву, чью немилость заслужил, как он был уверен. Он никогда не поверял тайну своей любви Владычице Озера, но мы знаем, что она от нее не укрылась. Однажды она сказала ему:

– У вас горе, Ланселот; что, если бы я дала вам средство обрести утраченную радость?

– Госпожа, вы исцелили бы меня лучше, чем когда-либо прежде.

– Тогда послушайте меня: вам следует быть поблизости от Камалота в канун Вознесения; в день праздника в Девятом часу королеву похитят и увезут из ближайшего к городу леса, как бы ни пытался отстоять ее Кэй-сенешаль. Вы сумеете ее освободить, если вовремя окажетесь у нее на пути.

– Я буду там непременно.

За пять дней до праздника Владычица Озера велела приготовить Ланселоту коня и доспехи. Она его поцеловала, и он сел верхом. В означенный день он был в лесу близ Камалота, нетерпеливо ожидая того, о чем уведомила его Владычица Озера.

LXXXIX

Король Артур созвал придворный сбор в этом городе, одном из самых прелестных и щедрых на приключения. Однако собрание не было столь многолюдно и пышно, как в былые времена, когда соучастие Ланселота и Галеота, рассказы об их подвигах придавали пиршествам очарование и несравненный блеск. Возвратясь после мессы, Артур увидел, что прибыл Лионель, который скитался понапрасну по всей Великой Бретани в надежде узнать, что стало с его кузеном. Все рыцари были опечалены вместе с ним, но горе их не могло сравниться с горем королевы. В довершение бед скоро ко двору донесли весть о кончине благородной госпожи Малеотской, не сумевшей пережить своего сердечного друга Галеота. Опасались, как бы и Ланселот не последовал за ними в мир иной.

– И я не мог бы его за это упрекнуть, – промолвил тогда мессир Гавейн, – не стоит держаться за свою жизнь, когда столь благородный принц, как Галеот, утратил свою.

Эти слова заставили королеву содрогнуться.

– Как, Гавейн, – возразила она, – разве на земле уже не осталось ни единого мужа, достойного Галеота?

– Право же, госпожа, я такого не знаю.

– А ваш дядя?

– О! Разумеется.

И он удалился, желая скрыть свои слезы.

Тут появился сенешаль Кэй с золотым жезлом в руке и непокрытой головой и провозгласил, что столы расставлены. Король сел, не столь влекомый аппетитом, сколь желая оказать честь рыцарям своего дома. Но королева увела Лионеля в свой покой, чтобы наговориться вволю об их общей печали. Выйдя из застолья, король прилег на ложе и предался раздумьям, вместо того, чтобы по обыкновению подать знак к играм и беседам. Внезапно у всех на виду вошел высокий рыцарь, облаченный в кольчугу и железные шоссы, препоясанный мечом и со шлемом на голове. Широким шагом он прошел через всю залу, возложив правую руку на рукоять меча; и когда он предстал перед королем, то заговорил громко и надменно:

– Король Артур, я Мелеаган, сын короля Бодемагуса Горрского. Я прибыл, дабы себя оправдать и защитить перед Ланселотом Озерным, притязающим, как мне было доложено, на то, что я предательски ранил его на прошлогоднем турнире. Я намерен отстаивать против него один на один, что поразил его честно, как подобает любому достойному рыцарю.

Король ответил:

– Мелеаган, мы уже наслышаны о вашей доблести; к тому же вы сын одного из достойнейших в мире людей. Что же до притязания, упомянутого вами, мы думаем, что Ланселот не колеблясь принял бы ваш вызов; но он уже давно не появлялся при нашем дворе. Если бы он находился здесь и счел бы себя в обиде на вас, будьте уверены, он не дал бы вам времени заявить об этом.

– Сир, – возразил Мелеаган, – я все же готов утвердить свою правоту. Если Ланселот тут, пускай покажется; я не прочь ему доказать, что могу потягаться с ним в доблести.

Весть о том, что происходит в главной зале, дошла до покоев королевы. Лионель тут же поднялся и подбежал к королю:

– Сир, вот мой залог: я готов свидетельствовать, что Мелеаган бесчестно ранил Ланселота в последней ассамблее.