Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

– Сир рыцарь, – сказала она, – я держу вас в заточении, дабы угодить моему сенешалю; но, насколько в моих силах, я смягчила тяготы вашего плена; и если ваша доброта сравнима с вашей доблестью, будьте мне хоть немного признательны.

– Разумеется, госпожа, – ответил пленник, – считайте меня вашим рыцарем в любое время, в любом месте и в любых ваших нуждах.

– Премного благодарна! Итак, вот воздаяние, которого я прошу: скажите мне, кто вы и к кому обращены ваши помыслы. Если вы желаете, чтобы это осталось в тайне, я обещаю никогда об этом не говорить.

– Госпожа, я не могу этого сказать ни вам, ни кому-либо иному на свете.

– В самом деле? Тогда вам придется остаться взаперти до ближайшей ассамблеи принца Галеота с королем Артуром. Вместо того чтобы ждать без малого год, вы обрели бы свободу с нынешнего дня, если бы захотели. Но я найду способ узнать то, что вы желаете скрыть.

– Как вы это сделаете?

– Я поеду ко двору короля Артура, где это непременно должны знать.

– Госпожа, не смею вас удерживать.

Она отослала его с разобиженным видом, от чего, впрочем, на деле была далека, ибо, напротив, с каждым днем возрастала склонность, ее к нему влекущая. Она скоро приготовилась к отъезду и, прежде чем покинуть Малеот, сказала своей кузине:

– Я еду к королю Артуру; и хоть я выказала рыцарю немалую досаду оттого, что не смогла узнать его имя, я прекрасно знаю, что не в силах его ненавидеть. Поэтому, пока меня не будет, прошу вас, кузина, предупреждайте все его желания; особо же берегите его самого, ради его и вашей чести.

Девица обещала, и госпожа Малеотская направилась в Лондон, где тогда пребывал король Артур; и он, и королева приняли ее со всевозможными почестями. Не было никого среди ее рыцарей и дам, кто не получил бы роскошных даров. Королева даже пожелала, чтобы той отвели покои не иначе как в ее доме: до того ей были благодарны за помощь, присланную к последней ассамблее.

На другой день король пожелал узнать, что побудило ее пуститься в дорогу.

– Сир, – ответила она, – у меня есть кузина, чьей вотчине угрожает сосед, опасный собственной своей отвагой и обилием родни; никто не дерзает помериться с ним силами, и я приехала просить вас дать мне шампионом того Рыцаря в алых доспехах, который, помнится, творил столько чудес на поле боя.

– Милая моя, – ответил король, – пускай за меня порукой будет королева, дороже которой мне нет никого на свете: я ничего не знаю об этом рыцаре. Он не из моего дома и не из моих земель, и более всего я желал бы его увидеть и оставить при себе.

Тут госпожа Малеотская не могла сдержать улыбки; королева это заметила и сказала ей:

– По правде говоря, я думаю, вы лучше нас знаете, кто этот рыцарь.

– Нет, госпожа, и я вам скажу, клянусь моим долгом перед вами и моим законным сеньором королем, что я приехала сюда лишь для того, чтобы раздобыть о нем сведений. Но теперь ничто меня более не удерживает, и я прошу позволить мне удалиться.

Настоятельные просьбы королевы не дали ей отбыть раньше, чем на третий день; но ей не терпелось вновь увидеть прекрасного рыцаря, своего пленника, которого столь многие желали иметь при себе. Едва возвратясь, она велела вывести его из застенка и заговорила с ласковым видом:

– Сир рыцарь, я столько о вас узнала, что вполне расположена отпустить вас на волю. Даю вам на выбор три откупа.

– Госпожа, скажите, что вам будет угодно.

– Вот послушайте: или вы откроете мне, кто вы и как вас зовут; или кто та дама, которую вы любите всею душой; или намерены ли вы совершить такое же обилие ратных подвигов в грядущей ассамблее, как и в прошедшей.

– Ах! госпожа, предлагать такой выбор – значит ставить мне пренеприятное условие. Коль скоро вы заставите меня заговорить вопреки моей воле, какой залог освобождения вы мне дадите?

– Двери тюрьмы и моего дома для вас откроются; я вам обещаю.

– Ну что же, я заговорю, как никогда не говорил бы по доброй воле. Я не скажу вам свое имя; а если я и люблю всею душой, то это вы узнаете не от меня; но признаюсь, раз уж придется, что я намерен в первой же ассамблее совершить подвигов более, чем когда-либо. Теперь я свободен?

– Да; с нынешнего дня вы можете выходить; но если вы мне хоть немного благодарны за любезное обхождение в плену, окажите мне ответную любезность и останьтесь до дня великой ассамблеи, о котором я вас извещу. Я дам вам доброго коня и такие доспехи, какие вы укажете.

– Я готов исполнить вашу волю, госпожа.

– Благодарю! Вот как мы заживем: вы останетесь в этом застенке, где вам ни в чем не будет нужды. Мы с моей кузиной будем часто навещать вас. Какие доспехи вы желаете носить?

– Черные.

XXXIII