Романы Круглого Стола. Бретонский цикл

Вскоре после того был основан Круглый Стол, и мы сразу скажем, что, относя это решающее установление к царствованию Утер-Пендрагона и выбирая первых сотрапезников Круглого Стола среди довольно малоизвестных воинов, Робер де Борон уже выдает, что он был непричастен к сочинению второй части романа о Мерлине. Ибо в этой второй части те самые рыцари, некогда столь безупречные, столь чуждые дурным страстям, столь крепко сплоченные друг с другом и с Утер-Пендрагоном, их властелином, становятся вероломными, завистливыми, враждебными Артуру и в конце концов уступают свои места более добродетельным и отважным. Продолжатели наверняка изъяли бы этот первый скромный опыт, если бы публикация поэмы Робера и ее переложения в прозе не опередила их роман и не лишила их такой возможности.

Здесь намечена схема, которая представляла главной целью этого третьего Стола[330] поиски Грааля; но, вероятно, задним числом. Место, оставшееся пустым, будет занято лишь тем, кто должен занять то же место за столом Иосифа. Здесь Круглый Стол – это собрание вассалов, подчиненных короля, по четырем большим праздникам года: на Рождество, Пасху, Пятидесятницу и Иванов день; и здесь еще остается явное намерение романистов отнести к старинному двору бретонских королей происхождение всех обычаев, которых придерживались крупнейшие монархи двенадцатого века: Людовик VII[331], Филипп-Август[332] и Генрих Английский[333].Собирать двор и собирать Круглый Стол означало тогда одно и то же, и первый образец его стремились возвести к пророку Мерлину и королю Утер-Пендрагону, так же как и обычай раздавать придворное платье и делать подарки дамам, которые приезжали украсить собою эти большие сборы. Кроме того, два брата, Пендрагон и Утер, якобы первыми велели поднять во главе своих войск во время похода знамя, или штандарт Золотого дракона, который еще и в одиннадцатом веке несли в первом ряду французской армии. Так мы сможем увидеть истоки большей части важных традиций феодальной эпохи, произвольно соотносимых с легендарными обычаями при дворе Артура. В этом русле идей третий Круглый Стол выражает намерение, по сути своей мирское и светское; он учрежден на благо всем, кто дорожит придворной жизнью и понятиями о чести того века[334].

Место, которое оставалось там незанятым, как и за двумя первыми столами, надлежало заполнить лишь впоследствии; вот как Мерлин позаботился разъяснить это Утер-Пендрагону: