Ромейское царство

Смерть старались встретить в кругу семьи, родных, перед этим искренне исповедаться в грехах священнику, прочитать святой Символ Веры, помолиться Всевышнему и обязательно принять спасительное Святое Причастие. Ему не подлежали только упорствующие грешники, отказывающиеся примириться с Церковью, или те, кто впал в беспамятство. Душа же причастившегося, принявшего Святые Дары новопреставленного умершего, причем даже причастившегося по сокращенному чину, получала шанс преодолеть ожидавшиеся по смерти воздушные мытарства и в сопровождении защищающих ее Ангелов, обычно двух, — Ангела-Хранителя и некоего «встречного Ангела» пройти сквозь Небесные врата внутрь Неба. Видный канонист XII в., Антиохийский патриарх Феодор Вальсамон сообщал, что для этого же по кончине архиерей вкладывал святой хлеб в руку умершего, с которым его и погребали.

В Житии умершей в 940 г. преподобной Феодоры Константинопольской его составитель Григорий, ученик прославленного Св. Василия Нового, описал сон, во время которого он встретился с покойной на том свете в саду Небесной обители, и она поведала ему, как бесы, безобразные немилосердные злые духи-истязатели духовно испытывали ее на пути к Престолу Божиему, всеми правдами и неправдами обвиняя на протяжении двух десятков воздушных мытарств в празднословии, сквернословии, лжи, клевете, обжорстве, пьянстве, воровстве, сребролюбии, скупости, лихоимстве, неправде, тщеславии, зависти, гордости, гневе, злопамятстве, разбойничестве, прелюбодеянии, противоестественных блудных грехах, идолослужении, жестокосердии именно потому, что она не исповедалась чистосердечно перед смертью.

Одинокий, не на глазах переход в мир иной пугал, казался позорным. Чувствуя приближение конца, некоторые шли на монашеский постриг, брали монашеское имя и просили хоронить себя в одеянии инока или инокини. Упомянутый выше старец Филарет Милостивый, святой праведник VIII в., умирая, заранее оплатил пустой саркофаг для себя на кладбище столичного монастыря Криси, собрал своих многочисленных детей и внуков, поговорил и попрощался с каждым из них, особенно внуком Никитой, которому завещал «рассказать все, что с нами случилось, для памяти будущих поколений». За определенную плату с разрешения епископа-епархиота и игумена действительно можно было купить себе место захоронения при монастыре. К примеру, в завещании известного историка второй половины XI в. Михаила Атталиата значилось: «Восемь номисм даю клирикам Св. Георгия Кипарисского, чтобы мне выделена была особая гробница, которую я оставляю и своим потомкам».

Иногда в обитель помещали перед смертью, как это было в X в. с византийским военачальником Вааном, сыном великой изгнательницы бесов Св. Марии Новой, который приехал в Константинополь лечиться от желудочного заболевания, но, видя, что дело плохо, постригся в монахи и вскоре умер.

То же случилось с Константином IX Мономахом, когда его здоровье стало быстро сдавать, или с умиравшим от инфаркта и сердечной недостаточности Алексеем I Комнином. И тот и другой были доставлены в палаты монастыря Мангана, где за ними мог быть уход. Эта обитель Св. Георгия Манганского являлась одним из самых роскошных сакральных сооружений, которые когда-либо видел Константинополь. Михаил Пселл восторженно писал в XI в., что луга в ограде было «не объять ни взором, ни мыслью», а само «здание все было украшено золотыми звездами, словно небесный свод… Там были фонтаны, наполнявшие водоемы; сады, некоторые из них — висячие, другие отлого спускались, переходя в горизонтальную плоскость, и купальня, настолько красивая, что не поддается никакому описанию». К слову, в этой купальне-бассейне, спасаясь от жестоких постоянных болей, Константин Мономах в 1055 г. получил воспаление легких, которое окончательно и свело его в могилу, заранее устроенную в этом же монастыре, на строительство которого он истратил огромное количество золота.

Уже после смерти 11 декабря 1282 г. в соседнюю фракийскую обитель ночью было перенесено тело умершего в своем походном шатре, во время военного похода тяжелобольного василевса Михаила VIII Палеолога, к ложу которого его сын, Андроник, успел пригласить пресвитера со Святыми Дарами для последнего Причастия.

Но не всем удавалось умереть столь возвышенно и тем более среди красот. Мир мертвых, как и мир живых, не был единым. Преступников, самоубийц, чужестранцев, безвестных странников хоронили отдельно. Даже Св. Стефан Новый, бесприютный скиталец, умер в VI в. в захудалом придорожном птохионе и был похоронен в простой общей могиле — коллективном кимитирии.