Ромейское царство

Следующее тридцатилетие в ее жизни стало сплошной полосой интриг, заговоров и переворотов, приводивших к власти все новых и новых, далеко не лучших василевсов и поддерживавших их аристократические кланы. Даже провинциальная знать, провинциальные архонты с окружающими их группами зависимых людей, клиентов, арендаторов, пытаясь оградить местных налогоплательщиков от чрезмерного нажима центральной власти, порой оказывали вооруженное сопротивление правительству, как это было в фессалийской Лариссе при василевсе Константине X Дуке (1059–1067 гг.). Одновременно усилилась и освободительная борьба подвластных Византии народов — болгар, сербов, албанцев. Поразительно, что хозяйственная жизнь Ромейского царства все же успешно развивалась на фоне ослабления центральной власти. Шло строительство, энергично пускались в дело новые эмиссии медных денег. Стран жила и хозяйственно процветала вопреки политической нестабильности.

В кольце врагов. Позор Манцикерта.

В то время как внутри государства ромеев шла непрерывная борьба служилой знати, на ослабевших границах Византии было неспокойно. Они рушились с тревожащей скоростью.

Территория балканских владений Империи ромеев подвергалась почти ежегодным набегам тюркских кочевников-печенегов, а затем родственных им узов, на которых давили новые кочевники — воинственные половцы, они же куманы. В 1064 г. переправившись неисчислимыми массами через Дунай на долбленках и на мешках с соломой, привязанных к хвостам лошадей, узы заставили пришедших в ужас ромеев подумывать о переселении в Азию, объявить всеобщий пост, удариться в покаянные молитвы и в церковные процессии с иконами. И небо сжалилось в очередной раз: варваров стали массово косить обрушившиеся на них эпидемии, а оставшиеся повернули обратно или, попав в плен, поступили на византийскую службу.

Тем не менее, другие хищные орды степняков, жаждая наживы и пропитания, продолжали рыскать по Фракии и Македонии, подвергая ее беспощадному разорению. Их конные отряды стремительно налетали на мирные селения, оставляя после себя лишь руины, трупы, плач и стенания ограбленных и осиротевших.

Полностью пренебрегая военным делом и предоставляя границы Ромейского царства опустошениям, Константин X Дука оставлял безнаказанным эти громадные поражения, из соображений экономии продолжал свою катастрофическую политику, сократив выдачи на военные нужды, забросив постройку кораблей и заготовку военных материалов. Он лишь продолжал любовно возиться с судебными делами, расплодил адвокатов и отдал на откуп желающим сбор государственных податей, что только отяготило население. Его бесславное царствование несло большой вред Империи.

Пользуясь затруднительным положением ромеев, некогда служившие им и лангобардам наемники, свирепые и алчные норманны-разбойники во главе с семейством Отвилей и их волевым, беспощадным, исключительно одаренным герцогом Апулии, Калаврии и Сицилии Робером Гвискаром («Хитрым») начали год от года захватывать византийские владения в южной Италии — земли, которые на протяжении многих столетий были известны под названием Великая Греция и по своему духу, языку все еще являлись более греческими, чем италийскими. Имперские военачальники, привыкшие по старинке атаковать шагом, были ошеломлены смертоносным галопом тяжелой норманнской конницы, в полном порядке, с пением христианских гимнов бросавшейся на неприятеля и, как нож сквозь масло, проходившей через его линии. Прежние византийские научно-технические и организационные преимущества быстро сходили на нет перед лицом новых западных социальных структур, позволявших им выводить в поле большие массы хорошо обученных и отлично вооруженных, надежно защищенных храбрых воинов.

Весной 1071 г., после трехгодичной блокады с суши и с моря норманнам сдался последний город-аванпост на Аппенинском полуострове, который находился во власти ромеев — стратегически важная портовая крепость Бари. С этого времени материковая Италия оказалась навсегда потерянной для византийцев, после того, как они продержались здесь более пятисот лет. Не помогла даже попытка соблазнить Робера Хитрого браком между его дочерью и малолетним сыном-наследником только что пришедшего к власти василевса Михаила VII Дуки. Более того, это предложение, в конечном счете расстроившееся, навело абсолютно беспринципного герцога-авантюриста на мечты о собственном водворении на византийский трон.