Ромовый дневник

В газете встретилось несколько объявлений, однако все предложения были слишком дороги. Наконец я нашел квартирку над чьим-то гаражом. То, что я и хотел: много воздуха, тенистый flamboyán[28] за окном, бамбуковая мебель и новенький холодильник.

Хозяйка запросила сотню, но когда я предложил семьдесят пять, она тут же согласилась. Перед ее домом я заметил машину с громадной табличкой «51», и мадам сказала мне, что они с мужем обеими руками за то, чтобы Пуэрто-Рико дали статус штата; а еще у них в Сан-Хуане собственное кафе «Ла-Бомба». Знаю ли я такое кафе? А ведь в самом деле я его помнил: порой там даже питался, хотя цены и качество еды были несопоставимы. Я сказал ей, что работаю на «Нью-Йорк таймс» и что проведу в Сан-Хуане целый год, сочиняя серию статей насчет присоединения к Штатам. И ради такого дела мне необходима полная уединенность.

Мы поулыбались друг другу, после чего я отдал ей месячный задаток. Когда она попросила еще семьдесят пять на депозит, я ответил, что мой чек на текущие расходы придет на следующей неделе, вот тогда я ей и заплачу. Она снисходительно усмехнулась, и я поспешил убраться, пока она не истребовала с меня еще что-нибудь.

Сознание того, что отныне у меня есть свой собственный угол, здо́рово подняло настроение. Даже если меня уволят, банковские накопления позволят некоторое время продержаться, а коль скоро Сандерсон обещает отстегивать по двадцать пять долларов в день, волноваться вообще не о чем.

Я дошел до Авениды Эшфорд, где сел на автобус в сторону редакции. На пол пути в памяти всплыло, что нынче мой выходной, но я все равно решил туда зайти, чтобы проверить почту. Пока я пересекал редакционный зал, направляясь к почтовым ячейкам, из фотокомнаты меня окликнул Сала.

– Эх, – сказал он, – тебе бы на полчасика раньше появиться. Лоттерман обнаружил, что Моберг от его имени подписал тот залоговый чек в суде, так он его чуть не зарезал ножницами и гнался аж до самой улицы. – Он покачал головой. – Обалдеть. Я уж думал, прости-прощай Моберг.

– Господи боже, – пробормотал я. – Так и что там с чеком? Он заплатит?

– Да, пожалуй. Не то потеряет лицо.

Я неуверенно кивнул. Ну вот, пришел конец моим планам взять автомобиль. Я-то собирался разжиться деньгами у Лоттермана, а долг гасить из собственной зарплаты по десять – пятнадцать долларов в неделю. Я стоял во мраке фотокомнаты и ломал голову в поисках альтернативы, когда Лоттерман высунул голову из своего кабинета и крикнул мне:

– Я хотел с вами поговорить! С вами тоже, Сала… Эй, куда?! Не вздумайте прятаться в своей норе!

Сала его проигнорировал и скрылся в фотокомнате, хотя через несколько секунд появился с пачкой сигарет.

– Прятаться, как же! – фыркнул он достаточно громко, чтобы его мог услышать Лоттерман, да и любой другой человек. – В тот день, когда я начну бегать от сопляков вроде него, я вброшу на ринг полотенце.

Впрочем, как выяснилось, Лоттерман ничего из этого не услышал. Мне еще не доводилось видеть его в таком состоянии. Он пытался говорить свирепо, однако выглядел совсем растерянным, а послушав его некоторое время, я решил, что он близок к апоплексическому удару.

Для начала Лоттерман заявил, насколько это ужасно, что «проклятый псих» Йимон вовлек нас в такую неприятную историю.

– А тут еще и Моберг, – добавил он сквозь стон. – Моберг, спятивший никчемный алкаш, он же меня ограбил! – Лоттерман врезал кулаком по столу. – Не человек, а таракан! Нажрался, вылез вперед и повесил на меня двадцать три сотни долларов! – Он гневно уставился на нас. – Вы хоть понимаете, во что он превратил мой банковский счет? Вы хоть понимаете, во что мне обходится держать газету? Господи всемогущий, ведь я все свои сбережения поставил на кон, и только оттого, что верю в журналистику… А этот гнусный прыщ нагло высовывается и пытается уничтожить меня одним ударом…

– А Йимон! Да я его как только увидел, сказал себе: «Господи, избавься от него поскорее, он же ходячая беда». – Лоттерман погрозил нам пальцем. – Так что не вздумайте к нему приближаться, ясно? Какого черта он вообще здесь еще околачивается? Почему он не уезжает обратно? На какие средства живет?

Мы оба пожали плечами.

– По-моему, у него какой-то трастовый фонд, – сказал я. – Я слышал, он говорил что-то насчет инвестирования.

– Боже всемогущий! – воскликнул Лоттерман. – Только таких, как он, нам не хватает! И еще имел наглость заявить, будто не имеет ни гроша… занял у меня сотню долларов и выбросил ее на паршивый мотоцикл… Нет, вы видели что-нибудь подобное?

Я сказал, что не видел – так же, как и Сала.

– А сейчас он впился мне в глотку, требует чертовых денег, – продолжал Лоттерман. – Ну это мы еще посмотрим, богом клянусь. – Он вновь откинулся на спинку. – Нет, дальше уже некуда. Я только что заплатил тысячу долларов, чтобы вытащить его из тюрьмы… И кого? Опасного психа, который меня же намерен убить! А Моберг… – Лоттерман потряс головой и знаком велел нам очистить кабинет. – Валите отсюда, – заявил он. – Передайте Мобергу, что я его за решетку упеку.