Ромовый дневник

Я в основном слушал и мало чего говорил – помнил, что чувствовал сегодняшним утром. И кроме того, у меня стояла машина на улице, имелась новая квартирка в Кондадо и золотой ручеек от Зимбургера. Тут я и призадумался. Машина с квартирой меня особо не волновали, но вот от того факта, что я работаю теперь на Зимбургера, ползли мурашки по коже. Болтовня Йимона окрашивала это в еще более мрачный тон. Они собирались податься в Южную Америку, а я – к Зимбургеру. Возникло странное ощущение, и до конца вечера я говорил немного, а просто сидел там и пил, пытаясь решить: это я так старею и мудрею, или же просто старею?

Больше всего расстраивало то, что на самом деле меня вовсе не тянуло в Южную Америку. Я вообще никуда не хотел уезжать. И тем не менее, когда Йимон заговорил про отъезд, я испытал возбуждение. Видел себя сходящим по трапу где-то на Мартинике и бредущим в город на поиски дешевой гостиницы. Видел себя также в Каракасе, Боготе и Рио, где крутился в мире, который никогда в глаза не видел, но знал, что справлюсь, потому что был победителем.

Впрочем, это все чистой воды мыслеблудие; глубоко внутри я ничего не хотел так жадно, как иметь чистую постель, светлую комнату и нечто надежное, что я мог бы назвать своим – по крайней мере, пока оно мне не надоест. Прорастало темное подозрение, что я перевалил-таки за гребень, и самое жуткое в этом было то, что я не испытывал никакого трагизма, одну лишь усталость и своего рода уютную отрешенность.

Двенадцать

Следующим утром я поехал в Фархадо. Мне была поручена заметка о некоей сделке с недвижимостью, однако дельце оказалось совсем никчемным, так что пришлось его забросить. На обратном пути я остановился возле придорожной лавочки и купил ананас, который мне тут же порезали на кубики. Я ел их прямо за рулем, сильно сбросив скорость, ведя машину одной рукой и в кои-то веки наслаждаясь роскошью свободы своего собственного передвижения.

В следующие выходные, решил я, надо будет съездить до самого Понсе, что на южном побережье.

Когда я добрался до здания «Дейли ньюс», Моберг только-только вылезал из машины.

– Надеюсь, ты вооружен, – сказал я. – У старого хрыча может крыша поехать, когда он тебя увидит.

Моберг рассмеялся.

– Мы пошли на компромисс. Он заставил меня написать расписку, что я отдам ему свою машину, если кто-то из вас удерет.

– Господи, – сказал я. – Йимон-то уже поговаривает о том, чтобы сделать ноги.

Он вновь рассмеялся.

– Да плевать. Я что угодно подпишу. Главное, это правильная вещь.

– Ах, Моберг, – сказал я. – Вот теперь я вижу, что ты точно спятил.

– Да, – кивнул он. – Я и сам знаю.

Лоттерман в тот день так и не появился. Сала утверждал, что он обходит банки, пытаясь получить ссуду для поддержания газеты на плаву. Это были лишь слухи, однако в редакции все вели себя так, будто наступил настоящий конец.

Примерно в три отзвонился Йимон, сообщил, что был у Сандерсона.

– Он заказал мне несколько дурацких статеек. Говорит, что заплатит по тридцатнику за каждую… хотя аванса так и не выдал.

– Это ничего, – сказал я. – Прояви себя на мелочовке, а потом потребуй чего-нибудь посолиднее. У него денег больше, чем у Бога.

– Ну да, – буркнул он. – Похоже на то. Мне бы какой-нибудь заказ сотен на пять, тогда хватит, чтобы свалить отсюда.

Сандерсон позвонил через час.

– Ты можешь быть в аэропорту в семь утра в четверг?

– Ого, в такую рань? – сказал я. – Ну, допустим.

– Так и так придется. Рассчитывай, что потратишь весь день. Зимбургер планирует вернуться к закату.

– А я возвращаться не собираюсь, – сообщил я. – Решил вот съездить на Сент-Томас, у них там карнавал.

Сандерсон рассмеялся.

– Мне надо было самому сообразить, что тебя потянет на нечто подобное. Но на твоем месте я бы держался подальше от города. Народ там диковатый. Лучшие вечеринки все равно проходят на яхтах, у них как бы отдельный карнавал.

– Да я ничего особенного не затеваю. Просто съезжу посмотрю, окунусь в атмосферу… немножко расслаблюсь за выпивкой…

После работы я подскочил в квартирку Сады, забрал оттуда свои вещи, потом отправился к себе. Вернее сказать, особых вещей у меня не было; просто надо было кое-что развесить в шкафу, да загрузить пивом холодильник. Остальное уже имелось: постельное белье, полотенца, кухонная утварь – словом, все кроме провизии.

Это было мое место, и оно мне жутко нравилось. Я прикорнул, затем съездил в небольшой colmado[31] и купил там яиц и бекона на завтрак.

Следующим утром я уже взялся жарить бекон, когда сообразил, что забыл купить кофе. Пришлось отправиться в гостиницу «Кондадо-Бич» и завтракать там. Взял выпуск «Таймс» и поел в одиночестве за маленьким столиком на лужайке. Место было довольно дорогим, и здесь вряд ли можно встретить кого-то из «Дейли ньюс». Борзописцы, не ходившие к Алу, посещали «Холлидей», переполненный ресторан на открытом воздухе, что размещался у пляжа на краю города.