Роса на солнце

   Батальон «федаинов» второй день пытался взять под контроль небольшой городок Судак, намертво перекрывавший путь к основной цели «гелаевской» бригады, Феодосии. В отличие от быстро захваченных Ялты, Алупки и Алушты тут «федаины» уперлись лбом в отдельный батальон украинской морской пехоты, переброшенный в Судак из Феодосии, несмотря на противодействие союзной авиации. В отличие от милицейских частей и мотострелков, батальон «морпехов» под командованием подполковника с характерной фамилией Лютый был укомплектован лучшим человеческим материалом, дрался умело и отчаянно. Взять наскоком Судак не удалось и исламисты вынуждены были перейти к «правильной осаде». Чередовать минометные обстрелы из реактивных миномётов Тип-63, атаки союзной авиации и попытки точечных захватов небольшими группами боевиков важных объектов. «Русня» такую тактику быстро «просекла», и никто из штурмовых групп живыми обратно не вернулся. Так хорошо начавшиеся компания забуксовала и это нравилось Турпалу всё меньше и меньше. Сегодня ночью украинцы, окруженные под Севастополем в Балаклаве, пошли на прорыв и соединились с основными силами, снова восстановив единый фронт обороны. Там сейчас шли самые тяжёлые бои. Крымчаки, усиленные десантом союзников, пытались, наконец, взять, осаждаемый с первого дня, Севастополь. По идее вся «гелаевская бригада» должна была находиться там, но её срочно перебросили на восточный участок фронта. Виной тому были два обстоятельства: во-первых неожиданная высадка русских в Феодосии, а во вторых: сильно обострились отношения между «освобождаемыми» крымчаками и «освободителями» горцами. Как обычно, не могли поделить добычу. В основном, симпатичных рабынь и «рыжьё». Местные считали, что всё, что удалось отбить у «русни» — это их по праву. «Гелаевцы» были с этим категорически не согласны. Споры между соратниками по «борьбе за ислам» быстро переросли в перестрелки с десятками убитых и раненых. Сам Турпал участвовал в одной подобной стычке два дня назад в Алуште. Тогда их ротный захотел купить у крымчаков мать с двумя дочерьми, однако татары отказали в грубой форме, сославшись на своего эмира. Перебранка плавно перешла в перестрелку. В роте погибло четверо, ещё семь было ранено. Татар же покрошили больше десятка, у них опыта не хватало. Обидно, что всё зря. Русская шалава со своим выводком погибла под перекрёстным огнём, не получил командир Бакуров себе новую наложницу. Рабов было много, но за молодых девчонок шла яростная конкуренция. Не только с татарами, но и с другими ротами и батальонами исламской бригады. Командир бригады генерал Ахмед Абдуллаев, как и положено настоящему горцу, решил вопрос с присущей ему мудростью. За каждым батальоном были закреплены свои объекты: школы или детские сады, куда и свозили рабов, захваченных бойцами этого батальона. Из состава легко раненных боевиков в батальонах формировались группы конвоиров и охранников. а каждый командир роты и батальона имели свою долю в случае продажи рабов. По приморской полосе, в освобождённых от «русни» городах и посёлках уже «шастали» работорговцы с удостоверениями бюро по делам беженцев Европейского союза. Они платили за каждую голову от пятисот до полутора тысяч евро, в зависимости от качества товара. Это было вопиюще дешево, но рабов было с избытком и только с помощью жадных европейцев можно было куда-то сплавить товар. Рабов оформляли как беженцев и перевозили в Румынию и Турцию. Турпал заработал семь тысяч евро и в ближайшее время собирался заработать ещё. Когда всю бригаду, рассеявшуюся по побережью снова собрали в единый кулак и перебросили на восток, Медоев расстроился, что не удастся нормально заработать на рабах и грабеже богатеньких поместий. Но командование сразу дало понять, что этот приказ надо выполнять беспрекословно. Личная охрана комбата, два десятка мрачных наёмников, не снимающих маски, тут же на спортивной площадке возле «зиндана» пустила в расход наиболее шумных, из числа несогласных с командованием. Остальные прикусили язык и дисциплинированно погрузились в украшенные зелёными знамёнами грузовики и автобусы, конфискованные у сбежавших русистов. Всю дорогу, привыкший на Кавказе к постоянным авиаударам русских, Турпал ожидал налёта Су-25, Су-24 или проклятых русских вертолётов, которые могли разметать за секунды длинную автомобильную колонну с воинами Аллаха. Но авиация Евросоюза чётко стерегла небо и переброска прошла на удивление спокойно. Морпехи Лютого к тому времени выбили отряды крымчаков из Судака, и в бой пришлось вступать прямо «с колёс».

   Вечером Турпала вызвали в штаб батальона, где помимо комбата боснийца Эдина Папаца сорокатрехлетнего бывшего югославского офицера, находился ротный командир Бакуров и ещё двое ротных из числа соплеменников Медоева.

   — Пойдёшь в особый отряд, Медоев. На должность командира отделения. Опыта горной войны у тебя предостаточно! — На хорошем русском приказал комбат.

   — Возьмёшь с собой из роты людей, на которых указал ротный. Вот список. Эдин протянул Турпалу бумажку.

   — Всё, свободен.!