Roses and Thorns (СИ)

Молли взяла внеплановый отгул на сутки, прилетев на сутки в Англию, чтобы проститься с человеком, который стал ее единственным близким другом. Билл предпочел обхватить губами дуло пистолета и нажать на курок, вышибая содержимое черепной коробки, которое окрасило стены его дома с истекающей арендой, нежели дожидаться естественной смерти или того хуже нового появления Оно в жизни.

Семь часов полета и пять часов разницы с Нью-Йорком того стоили.

Она ожидала толпища журналистов, которых потрясет это известие, как это обычно бывало или множество плакальщиц на церковных лавках, не прочитавших ни единой книги. Но Молли была единственной гостьей в соборе. Здесь было несколько цветочков, которые, возможно, оплатила сама Барбара или кто-то из уважения подкинул, ожидая, что кто-то последует чужому примеру.

Молли сжимала в руках десять роз (изначально их было одиннадцать), купленных неподалеку втридорога, и ободрала одну по дороге, укалывая пальцы о шипы. Темно-алые розы почти как густая темно-алая кровь из раны, например, в голове.

Цветы веяли смертью.

Ее раздражал цокот собственных каблуков об деревянное напольное покрытие собора, который разносился по всему помещению.

Махагоновый гроб в центре помещения был закрытым.

У матери был дешевый гроб, как и у отца.

Боже.

Она почувствовала, как горлу подступил нервный ком истерии и глаза наполнились слезами. Остановившись в дистанции трех шагов от гроба, Молли крепче прижала к себе букет роз, испытывая острую необходимость в чужих объятиях, и запрокинула голову назад, наивно как в детстве полагая, что слезы так высохнут сами собой, а не превратятся в две уродливые мокрые дорожки.

Это, наверное, было матовое синее стекло или какие-то панели имитирующие стекло на потолке.

Она провела пальцами по стеблям роз, вслушиваясь в шелест листьев и эту звенящую тишину. Тяжело выдохнув, Молли еле заметно дернулась и подошла ближе к гробу, прикасаясь руками к махагоновой наполированной крышке.

Здесь не было никого, кто бы заговорил о приличиях или о том, что так делать запрещено, следуя по последней воле усопшего.

Та без особых усилий поддалась. Мертвые пахнут в морге чуть лучше, нежели в гробу.

Одетый в парадный смокинг, Уильям выглядел больше спящим, нежели мертвым. Его кожа была такого же цвета, как и при свете той настольной лампы, когда он звонил ей из своего кабинета, где когда-то трудился над очередной книгой, увидевшей свет лишь в файле «Microsoft Word».

Руки скрещены на груди, будто бы он читал книгу, уснул, и кто-то заботливо убрал ее. Хорошо выглядеть после смерти почти как живым. Почти.

Молли коснулась рукой его лица, седых висков, глубоких морщин на лбу. Рану в голове хорошо замаскировали. Приложив свою горячую ладонь к его ледяной щеке. Она тяжело сглотнула, понимая, что умирая, человек забирает с собой все, кроме тех до чьей души он успел дотронуться. Ригс испытывала боль, мировую скорбь любящих вдов, ощущающих потерю, когда ты больше не прикоснешься к этому человеку, не обнимешь его, не поцелуешь, не будешь смеяться или плакать с ним, но по-прежнему будешь любить его, будто ничего не произошло. Ведь ничего и не случилось, по крайней мере, с тобой.

Ты жив и можешь любить, радоваться, истечь кровью и почувствовать боль. Много боли физической и моральной.

Однажды мусульманин сказал ей, что Аллах создал человека, чтобы тот был счастлив, но ведь человек слаб и на своем пути только и делает, что испытывает череду страданий.

Молли наклонилась к гробу ниже, позволяя волосам касаться мертвого тела и от этого не становиться такими же мертвыми. Сердце не билось и теперь мысль, что он просто уснул, показалась абсурдной. Он не спит. Билл Денбро умер. Мертв. Тело. До того мертв, что ей, Молли Ригс, этого не вынести. Она убрала в гроб букет цветов, зная, что это было не самым мудрым решением из тех, что посещали ее.

Бутоны быстро увянут, лепестки помертвеют и станут белым флагом для пиршества червей.

Ее испугал работник.

— Вы еще кто?

— Жена. Гражданская жена, — не моргнув глазом, соврала она, заламывая узловатые пальцы.

— Вы собираетесь ехать в крематорий?

Молли кивнула и оставила на чай двум мужикам, которые согласились погрузить гроб в катафалк. Обычно этим занимается кто-то из родственников или друзей.

Водитель предложил ей пересесть на пассажирское сидение, но она предпочла остаться в темной кабине рядом с гробом, открыв крышку еще раз.

Умираешь и превращаешься в тело, которое можно передвигать и распоряжаться им как хочешь.

Когда машина остановилась, Молли последний раз взглянула на него и прикоснулась губами к ледяному лбу. Ей вернули букет цветов, который она отправила в близстоящую урну, вырвав несколько кроваво-красных лепестков. Их быстро подхватил и закружил ветер, унося в сторону запада.

Как выяснилось, что усопший никак не распорядился насчет его праха.

— Заберете или оплатите место?

Она оплатила самую дешевую урну для праха, надеясь, что довезет до аэропорта в целости и сохранности. Ожидая, один из работников крематория сказал, что некоторые делают из праха алмазы или превращают в грампластинки.