Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот

– Антуанетта, как я рад слышать от вас эти слова! Наконец-то я узнаю вас! Выслушайте меня, я привез вам план, если вы ему последуете, через месяц вы можете быть свободны… Прежде всего вы должны глубоко осознать эту неприятную истину: ваш брат, император, предал вас, он ничего не станет для вас делать. Пруссия со своей стороны ничего не предпримет без Австрии, но вы еще можете рассчитывать на Швецию, Испанию и, возможно, Россию. Однако подумали ли вы, что, если иностранные войска вторгнутся во Францию, вы рискуете все быть убиты, если только вас не увезут в качестве заложников на юг Франции, где, в случае поражения, вас, несомненно, будет ждать та же участь… Нет, единственный шанс, остающийся у вас, – бежать отсюда; кроме того, это станет лучшим способом известить державы о ваших намерениях. У вас две возможности: добраться до Нормандии, до моря и сесть на маленький английский корабль, который высадит вас в Остенде, или же вы предпочтете бегство через охотничьи леса, а там контрабандисты проведут вас десяток лье до границы, где навстречу вам выйдет подразделение легкой кавалерии, которое вас защитит… Но в обоих случаях вам необходимо будет ехать врозь, в легких каретах, король и Мадам Руаяль в одной, а вы с дофином и Мадам Елизаветой в другой. Об остальном не беспокойтесь, я берусь организовать конские подставы или добыть для вас корабль…

Не останавливаясь, не подбирая слова, он продолжал излагать план, который носил в себе столько дней, как будто, закрыв глаза, читал молитву, заученную наизусть. Он взял ее за руки, склонившись к ней, лицом к лицу, пытался навязать свою спасительную волю. Но по мере того, как он говорил, она опускала голову все ниже и ниже.

– Вы молчите? – спросил он обеспокоенно. – Вы не одобряете этот план?

– Он мне представляется неосуществимым, Аксель… Простите меня, но в том положении, в котором мы находимся, лучший способ вытащить нас отсюда – это опять же Вооруженный конгресс, о котором мы уже говорили; но действовать необходимо решительно и быстро. Я не могу поверить в то, что мой брат решил нас бросить окончательно. Когда вы расскажете ему о наших истинных чувствах, его отношение изменится, я уверена…

– Вы так считаете? В таком случае вы слепы. Значит, вы отказываетесь бежать?

– Аксель, – с болью сказала она, – не судите меня строго… Ваш план, очевидно, прекрасен, но, чтобы привести его в действие, необходимо в первую очередь выбраться отсюда, а это невозможно…

– Что вы такое говорите?

– Правду, мой друг: за нами неусыпно следят, дворец окружен целой армией… Я вам не лгу, послушайте…

Сквозь толстые стены до них доносился глухой, но мощный шум войска, которое отдыхает, разговаривает, поет и пьет.

– Это продолжается восемь месяцев, – продолжала королева, – а по ночам у двери наших апартаментов ложится человек. Петион и Лафайет следят за нами, и я вас уверяю, у них есть глаза повсюду. Вот видите… и потом, у нас больше нет денег. Не так давно мы оставались без гроша целую неделю… Бежать морем очень соблазнительно, но разве вы не знаете, что все отплывающие корабли подвергаются досмотру, а путешествующих теперь останавливают в каждой деревне. Кто нам достанет паспорта? Наконец, надо заставить решиться короля, а это будет очень непросто. Он обещал Собранию, что не станет пытаться бежать, и, дабы не нарушить своего слова…

– Но ведь это слово дано под принуждением! – вспылил Ферзен. – Что за неуместная щепетильность! Он должен был подумать, что речь идет о вашей жизни.

– Мне кажется, его это не заботит, так что, предупреждаю вас, вам будет трудно его убедить.

– Когда я его увижу?

– Завтра вечером.

– Так, значит, я должен буду сюда вернуться? – спросил озадаченный Ферзен.

Она привлекла его к себе, вся размягченная от нежности:

– Нет, я оставлю вас здесь, вы мой пленник! Даже не думайте, чтобы выйти из дворца в такой час! Это слишком рискованно; кроме того, рядом со мной вы будете спрятаны наилучшим образом.

От внезапного прилива сильной радости, на которую не смел надеяться, он закрыл глаза. Значит, у них будут целая ночь и целый день, которые они проведут наедине. Тучи, затянувшие небо над ними, на мгновение разошлись. И все эти часы они будут заниматься только друг другом, черпая в ласках забвение жестокого прошлого и мужества, чтобы продолжать бороться.

Он заключил ее в объятия, покорную и уже нетерпеливую. И мало-помалу в милосердной ночи, скрывающей от них близкий момент расставания, их любовь уничтожила вокруг все угрозы и, разорвав тиски времени, дала их хрупкому счастью вкус вечности.

Глава VIII. 20 июня – 10 августа