Роскошная хищница, или Сожженные мосты

– Давай без Вилли, – попросил Хохол, поморщившись. – Я сам из Кота все выбью.

– Если бы я хотела, чтобы ты сам все из Кота выбил, я бы так и сказала. Но я этого не хочу. Не хочу, чтобы руками, которые касаются меня, ты делал грязную работу, ясно? – Коваль прищурилась и внимательно посмотрела в хмурое лицо любовника. – На мне и так достаточно крови.

Хохол вздохнул и достал мобильник.

– Вот и молодец. Звони, а я пока переоденусь. И спальню Мышки запри на ключ, не дай бог проснется и попросится с нами.

Марина ушла наверх, в гардеробную, а Женька, ругаясь про себя последними словами, нашел-таки номер Вилли и велел тому приезжать немедленно. То, что лечь спать сегодня вряд ли удастся, Хохол уже понял: без крови не обойдется, а значит, ему придется стирать все следы пребывания Кота в гараже и везти его труп на кладбище. В том, что это будет именно труп, он тоже не сомневался – Наковальня не оставляла свидетелей...

* * *

Вилли прибыл через час, уже совсем стемнело, когда его обшарпанная «Нива» поморгала фарами у ворот Марининого коттеджа. Коваль с Хохлом были на улице, сидели в беседке и курили.

– Явился, живодер, – сплюнул Женька, увидев въезжающую во двор машину. – Как стервятник на падаль, ей-богу!

– Прекрати.

Коваль, поддерживая уложенную в перевязи руку, поднялась с лавки и двинулась навстречу выбирающемуся из «Нивы» Вилли. Тот, заметив хозяйку, заулыбался:

– Марина Викторовна! И даже после ранения ничего-то с вашей красотой не делается!

– Ох, любишь ты врать, Вилли! – усмехнулась она. – Это я просто на фоне твоих морговских клиенток хорошо смотрюсь. Потому что живая еще.

Вилли заржал, а Хохол выматерился и заблажил:

– Ты что несешь-то, подумала?!

– Успокойся, шуток не понимаешь? – Марина оглянулась и покрутила пальцем у виска.

– Не шути этим!

– Ой, отстань! – сморщилась она. – Что ты нервный такой стал?

– Да с тобой скоро точно башню свинтит!

– А где клиент-то, Марина Викторовна? – вклинился Вилли, доставая из бардачка тщательно упакованный в чехол десантный нож.

– В гараже, в смотровой яме висит, – Хохол опередил Марину и сам первым пошел в сторону гаража.

– А что здесь-то, а не в «кабинете»? – «кабинетом» Маринины бойцы называли коттедж в «Роще», в котором обычно проводились такие мероприятия.

– Некогда было перевозкой заниматься. Да и рискованно, – объяснила Коваль, останавливаясь у открытых гаражных ворот.

Хохол за шиворот вытаскивал из ямы Кота, серого от ужаса. Он упирался, но справиться со здоровым Женькой ему и в добром-то здравии вряд ли удалось бы, а уж после трехдневного висения на вывернутых руках без еды и воды – и вовсе.

– Вилли, ворота прикрой. – Женька бросил Кота под ноги Марине, отряхнул джинсы. – Ну что, урод? Сам расколешься? – Это относилось уже к лежащему ничком охраннику.

Тот поднял разбитое лицо и пробормотал:

– Сука ты, Хохол! За бабу готов дружбу продать...

– Что продать? – удивился Женька, глядя на распластанного по полу Кота. – Это у меня с тобой, что ли, дружба была? Вот с Юркой, покойником, да, кентовались! А с тобой... да лучше всю жизнь баланду на киче жрать, чем с таким другом в ресторанах обедать! Падла... Расскажи лучше, за сколько Ашоту продался.

– Дорого... – Страх словно придал пленнику сил, а может, он понял, что все равно не выживет, а потому решил высказать все напоследок.

– Ну, хоть не продешевил, и то ладно, – согласно кивнул Женька. – Хоть знать будешь, за какие бабки тебя на ремни порезали. Только сначала все равно расскажешь, что вы там с Ашотом замутили.

– Не выйдет, – покачал головой Кот, садясь на цементном полу гаража и глядя на Марину с ненавистью. – Ни хрена у вас не выйдет...

– Ну, это мы посмотрим, – подал голос оскорбленный таким недоверием к его искусству Вилли.

– А хоть засмотрись, быдло морговское! – огрызнулся окончательно уже осмелевший от предчувствия скорой развязки охранник.

– Так, все, мне надоело! – Марина открыла дверку старого «Хаммера» и села внутрь. – Я даю тебе пять минут подумать – хочешь ты по-хорошему или нет.

– Можно подумать, ты кого-то оставила в живых! – скривился Кот и тут же получил ногой в лицо: Хохол никогда и никому не спускал подобного обращения на «ты» к Марине.

– Время пошло, – невозмутимо сообщила Коваль, доставая сигарету.

Хохол тоже закурил, отойдя к машине, а Вилли, не торопясь, распаковывал свое любимое «орудие труда» и улыбался какой-то детской улыбкой. И от этого несоответствия даже у Марины вдруг побежали мурашки – не дай Бог оказаться в руках у этого хладнокровного живодера с младенчески улыбающимся лицом... Она передернула плечами и поморщилась, стараясь отогнать от себя дурные мысли, однако Вилли маячил прямо перед открытой дверкой машины, выслуживался, как мог. Хохол заметил изменившееся выражение Марининого лица, наклонился к ней, но она только дернула головой.

Кот по-прежнему сидел на полу и вытирал кровь с разбитых губ.

– Так что? – выбросив окурок, поинтересовалась Коваль. – Надумал?

Кот посмотрел на нее и отрицательно покачал головой, не произнеся ни слова. Хохол презрительно сплюнул, щелчком отправил окурок в угол гаража: