Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования

7. Есть и пить довольно, чего у кого привольно, сколь душа примет, кому не умереть — немедленно живота избавит.

9. А буде которой иноземец заскорбит рукою, провертеть здоровую руку буравом, вынять мозгу и помазать болная рука, и будет здрав без обеих рук.

«Калязинская челобитная» — пародия немного иного типа, чем «Лечебник». В челобитной есть колоритные персонажи, смешные ситуации, повествование в прямом смысле слова. Авторы челобитной позаимствовали форму у делового жанра жалобы, подаваемой в вышестоящие инстанции. В них указывались адресат и адресант, обстоятельства, которые вынудили обращающегося писать жалобу, просьбы и концовка.

В «Калязинской челобитной» присутствуют все эти элементы. Так, мы узнаем об адресате — епископе Тверском и Кашинском Симеоне, и адресантах — черной дьякон Дамаско с товарищами. Жалуются они на архимандрита Калязинского монастыря Гавриила. Авторы челобитной гиперболизируют те приемы, которые использовались в деловом тексте, приправляют это иронией, раньше не присутствовавшей в древнерусской литературе, и получают комический эффект.

Дьякон с товарищами жалуются на злополучного архимандрита, не дающего жить им «праведной» жизнью: «Живет он, архимарит, не гораздо, забыл страх божий и иноческое обещание и досаждает нам, богомольцам твоим. Научил он, архимарит, понамарей плутов в колокола не во время звонить и в доски колотить, и оне, плуты понамари, ис колокол меди много вызвонили и железные языки перебили, и три доски исколотили, шесть колокол розбили, в день и ночью нам, богомольцом твоим, покою нет». Будь воля монахов, они бы эти колокола на вино обменяли, чтобы лучше спалось. Архимандрит то по ночам в кельи к братии посылает старца, когда те «круг ведра с пивом без порток» сидят, то свеч слишком много жжет, то пьяных разгоняет и этим чуть монастырь не разоряет: «…некому впредь заводу заводить, чтоб пива наварить и медом насытить, и на достальные деньги вина прикупить и помянуть умерших старых пьяных».

Монахи разумно спрашивают: «И мы, богомольцы твои, тому дивимся, что он, архимарит, по се время в Колязине живет, а по нашему пить не учится, а нашу братью бить горазд. Не лучше ли ему плыть от нас: на его место у нас много будет охочих великого смыслу».

И, наконец, просят монахи епископа расследовать дело об утечках из монастырской казны: вычесть то количество меди, что архимандрит «иззвонил» из колокола, да подсчитать, сколько убытков, проистекающих из наказаний богомольцев, терпит казна монастыря: «с чепей много железа перебил, кладучи на нас». Но втайне, конечно, монахи мечтают о новом архимандрите: «А как мы архимандрита избудем и доброго добудем, который горазд лежа вино да пиво пить, а к церкве бы пореже ходил и нас бы, богомольцев твоих, почаще на погреб посылал, учнем радеть, а ему, архимариту, добра хотеть, а монастырю прибыль чинить, вино в чарки наливать да старое пиво допивать, а молодое затирать, и иное станем на дрожжи наливать, да тогда и к церкви пойдем, когда вино да пиво допьем».

Какая объемная картина рисуется за этими жалобами да мечтаниями!