Россия и ее империя. 1450–1801

Сотрудники центральных и местных учреждений были едва ли не единственными носителями светской образованности. Ремесленники и купцы знали грамоту ровно настолько, насколько это требовалось для их профессии, духовенство же пользовалось церковнославянским языком. Не существовало ни законников, ни официальных нотариусов, в отличие от Европы, Китая и Османской империи того времени; единственными исключениями были писцы при крупных вотчинах, светских и церковных, которые за плату оказывали услуги в городах и были сведущи в особенностях делопроизводства и административных процедурах. Для широкой публики они – наряду с подрабатывавшими на стороне приказными служителями – являлись единственными источниками знаний в сфере юриспруденции.

Дьяки московских приказов порой накапливали немалый опыт в конкретной области (законодательство, международные отношения, иностранные языки, сбор налогов), но в XVII веке стало ясно, что им не хватает достойного положения в обществе. Власть и почет доставались боярам и дворянам, несшим военную службу и владевшим поместьями. Приказные люди обслуживали их, но даже дьяки, максимально продвинувшиеся по карьерной лестнице, считались людьми второго сорта по сравнению с военной элитой. Такая ситуация была закреплена и на символическом, и на экономическом уровнях. До 1680 года дьяки не могли пользоваться отчеством – эта привилегия принадлежала только дворянам; при рассмотрении дел служители стояли, тогда как воеводы (бояре или дворяне) сидели. Канцелярские работники были исключены из системы местничества, бояре и дворяне отказывались заключать браки с выходцами из этой среды. На протяжении XVII века складывалось «чиновничество благородного происхождения», пользуясь выражением Роберта Крамми, – его представителям доставались приказные должности, дававшие максимум престижа, влияния или выгоды. Но все это не повышало статуса гражданской службы в Московском государстве.

Бюрократия осуществляла эффективный контроль во всеимперском масштабе, в частности благодаря тому, что местные должности не отдавались на откуп – как было, например, во Франции или Османской империи в XVIII веке. Таким образом, государство сохраняло рычаги воздействия на местах. Все области, центральные и окраинные, находились под управлением назначаемого Москвой воеводы, как бы мало ни ощущалась его власть в повседневных делах. Все подданные платили установленные царем налоги, ко всем ним применялись введенные царем уголовные законы и бюрократические процедуры. Отражением этого являлось единообразие делопроизводства: однородные документы, отделенные друг от друга десятилетиями и тысячами верст – от Белгорода до Иркутска, – создавались по одному и тому же шаблону, использовали один и тот же язык, выдавая руку московских профессиональных письмоводителей. Этот пристальный контроль со стороны центра являлся для Московского государства залогом влияния на местную власть.

КОММУНИКАЦИИ: КАДАСТРЫ И КАРТЫ