Россия и Европа. Том 2

Ю.М.Лотмон. Карамзин, с. 589.

АЛ. Зорин. Цит. соч., с. 231.

A.H. Пыпин. Характеристики литературных мнений от двадцатых до шестидесятых го­дов, Спб., 1909, с. 109-110.

каждый мог прочесть в его Истории и Записке, о политических идеях, свидетельствующих, что Боханов прав. Для читателей, имевших хоть какое-то представление о карамзинских Письмах русского путешественника, эволюция от европейского либера­лизма к консервативному национализму не может не быть очевид­на. Иначе говоря, идеи позднего Карамзина и впрямь выглядели откровенно реакционными — даже во времена Сперанского, не говоря уже о временах Пыпина.

Ну, вот хоть несколько карамзинских «парадоксов», вызвав­ших, как знаем мы хоть из эпиграфа к этой главе, резкое возраже­ние еще одного «декабриста без декабря» и ставших впоследствии классическими в словаре русских реакционеров.

«Для твердости бытия государственного безопаснее порабо­щать людей, нежели дать им не вовремя свободу»,⁷⁰

«Не знаю, хорошо ли сделал Годунов, отняв у крестьян свобо­ду... но знаю, что теперь им неудобно возвратить оную».⁷¹

«Всякая новость в государственном порядке есть зло».⁷²

«Не должно позволять, чтобы кто-нибудь в России смел тор­жественно представлять лицо недовольного».⁷³

«Требуем более мудрости хранительной, нежели творческой»^7и

«Пусть уноземцы осуждают раздел Польши: мы взяли своё»⁷⁵

«Восстановление Польши будет падением России».⁷⁶

«Для старого народа не надобно новых законов»⁷⁷

H.M. Карамзин. Цит. соч., с. 74.

Там же, с. 393.

Там же, с. 56.

Там же, с. 104.

Там же, с. 63.

Неизданные сочинения и письма НЖ Карамзина, Спб., 1862, т.1, с. 5.

H.M. Карамзин. Записка о древней и новой России, М., 1991, с. 93.

Там же, с. 48.

«Самодержавие основало и воскресило Россию, с переменою го­сударственного устава она гибла и должна погибнуть»™

Удивительно ли, что М.Н. Покровский комментировал карамзин- ские парадоксы точно так же, как Пушкин? Конечно, высказал он своё суждение о них другими словами, но смысл был тот же: родо­начальник русского консервативного национализма предпочитал рабство свободе. «Все русские проекты монархической конститу­ции были попыткой сделать шаг вперед... от деспотизма, как его по­нимал Монтескье, к монархии. Для Щербатова, Воронцова, Морд­винова деспотия была пройденной ступенью, для Карамзина это было последнее слово политической мудрости».⁷⁹

Слишком резко? Но вот беспристрастное мнение современного историка, автора послесловия к недавнему изданию Истории госу­дарства Российского: «Понимая, что самодержавие только незна­чительной гранью отличается от деспотии, Карамзин в качестве противовеса ей выдвигаеттребование обязательного исполнения монархом законов, но никакого учреждения, обеспечивающего подчинение им царя, не предусматривает». Да, говорит Л.Г. Кисля­тина, Карамзин превозносит Сенат, но «лишает его каких-либо юри­дических прав в отношении самодержца. Сенат можеттолько апел­лировать к совести и добродетели монарха».⁸⁰ Что, спрашивается, оспаривать здесь либеральному историку? Да и зачем оспаривать очевидное?

Пусть оспаривает зто А.Н. Боханов, для которого Карамзин, а не Монтескье, первейший в таких делах авторитет, поскольку в право­славном государстве все и должно быть не так, как на еретическом Западе. Не удивлюсь, если он и сегодня со священным трепетом ци­тирует самый знаменитый из карамзинских парадоксов:

«Самодержавие есть Палладиум России. Целость его необходима для её счастья»?¹

Там же.

ИР. Вып. 1, с. 57.

НЖ Карамзин. История государства Российского, M., 1989, т. 1, с. 502-503 (выделено мною. — А. Я.)

Н.М. Карамзин. Записка о древней и новой России, с. 105.