Россия и Ливония в конце XV века: Истоки конфликта

Верховный магистр Иоганн фон Тифен со своей стороны рассчитывал на приезд ливонского магистра на генеральный капитул в сентябре для обсуждения программу реформ Немецкого ордена. Он понимал, что при обострении обстановки присутствие ливонского магистра на капитуле станет невозможным[722]. Пытаясь склонить Плеттенберга к поездке в Пруссию, Иоганн фон Тифен обещал ему финансовую помощь и пригласил приехать в Кенигсберг, чтобы «в вашем присутствии мы могли посоветоваться о том с нашими прелатами, страной и городами»[723]. Это предложение положило конец колебаниям ливонского магистра, и он отправился в путь. По дороге Плеттенберг остановился в замке Тукум (Тукумс). «Следуя на капитул, — напишет потом верховный магистр, — в Тукуме он (Плеттенберг. — М. Б.) получил письмо комтура Мариенбурга, что разведчики (kuntschaffter) передают ему достоверные известия, будто русские намерены перебросить к Новгороду войска (gerust) в большом количестве [и использовать их] против Ливонии. Поэтому он (Плеттенберг. — М. Б.) вернулся и должен находиться с войском на границе»[724]. Обо всем этом Плеттенберг писал верховному магистру, а тот содействовал распространению новости в католической Европе. «[Орден] в настоящее время должен всеми своими силами оказывать помощь в организации сопротивления русским схизматикам, которые определенно намереваются напасть на христианскую Ливонию, — написал Иоганн Тифен прокуратору Немецкого ордена в Риме, — о чем известил нас недавно избранный главный гебитигер (Плеттенберг. — М. Б.). Мы в наших письмах уже дали знать об этом его святейшеству папе и достопочтенным кардиналам, а посему они уже могут представить себе плачевное положение дел земли Ливония и нашего ордена на границах с русскими… из-за чего наш орден в Ливонии в настоящее время должен постоянно держать близ Нарвы и на других участках границы вооруженных дворян (gewopente hoffelewte) и по мере возможности защищать [Ливонию] от неверных русских насколько это возможно. Вместе с тем мы посылаем Вам письмо архиепископа Рижского, прочитав которое, вы представите себе… (лакуна в тексте. — М. Б.) написали вновь избранному верховному гебитигеру и ландмаршалу»[725]. Можно с уверенностью сказать, что все сведения этого письма Иоганн фон Тифен почерпнул, как обычно, из посланий Плеттенберга. Из документа видно, что архиепископ Рижский так же был обеспокоен концентрацией русских войск близ границы.

Верховный магистр пытался склонить главу имперского подразделения ордена Андреаса фон Грумбаха к оказанию помощи Ливонии. «Надлежит позаботиться о том, — писал Тифен, — чтобы была оказана значительная помощь христианству на границах, поскольку не только один наш орден, но вся немецкая нация терпит от русских ущерб и позор… Поскольку они при посредничестве злонамеренных беглых немецких мастеров получили и приказали построить такие приспособления для военных нужд, о которых мы раньше и не слыхивали и не знали. [Ими] была отлита пушка, в три раза превышающая обычные размеры. Благодаря штурмовым приспособлениям (stigkczewge), стенобитным машинам (brechczewge) и прочему, что только можно отнести к военным машинам (czewge), они имеют большую власть и богатство. Их господа так страшатся великого князя и так [ему] покорны, что если государь говорит своему [подданному]: "Иди повесся", он тотчас же должен это сделать. [Совершаются] и другие жестокости, которые невозможно и описать»[726]. Магистр указывает, что техническое переоснащение русской армии — закупки европейского оружия осуществлялись не без участия ливонских городов.

Переброску войск в конце лета — начале осени 1494 г. нельзя связать с подготовкой русско-шведской войны во исполнение обязательств перед датским королем Юханом: она начнется лишь осенью 1495 г. и сбор войск будет производиться в августе-октябре 1495 г.[727] Присутствие московских полков на ливонской границе осенью 1494 г. имело смысл. Подготовка закрытия Немецкого подворья, арест ганзейских купцов и членов ливонского посольства могло повлечь разрыв всех русско-ливонских договоренностей — торгового мира 1487 г. и мирного договора с орденом 1493 г. Иван III должен был подготовиться к возможной войне.

Готовил ли московский государь наступательную операцию в глубь ливонской территории, сказать трудно. На протяжении 15 лет после присоединения Новгорода отношения между Иваном III и Ливонией балансировали на грани войны. Шла болезненная притирка государств, которые ранее разделялись буферной Новгородской землей. Оптимальным путем создания новой системы отношений могли стать взаимные уступки и компромиссные решения, чего, к сожалению, не случилось. Ливонцы, в особенности Ревель, не хотели поступиться стариной в ведении торговли, признать изменение границы, произошедшей благодаря успехам псковской внутренней колонизации, смириться с утратой области Пурнау.