Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Важно обратить внимание на еще один феномен. Дореволюционная Россия, затем СССР и Румыния за годы своего существования относились к молдаванам и молдавскости как к региональным ценностям своих культурных окраин[626].

Подобное отношение к населению пограничья обусловило формирование у него, особенно у региональной интеллигенции, определенного комплекса ущербности и тяги к культуре политически доминирующих центров: в разное время – Санкт-Петербурга, Москвы и Бухареста.

Как уже говорилось, после событий начала 90-х гг. из молдовенизма быстро вычленился активный румынизм, резко отрицающий русскокультурные ценности, которые нужно было на период перехода изолировать. Заметим, что столь же негативно по отношению к русскому языку и культуре, особенно на ранних этапах независимости, были настроены молдовенисты. Задача, как уже указывалось ранее, была проста: нужно было лишить русскокультурное пространство приоритетности, прежде всего через ограничение использования русского языка. Новая элита осуществила это в первую очередь. Далее организованная система уже румынской идеологии серьезно «придавила» оставшихся молдовенистов.

Итак, возникает риторический вопрос: насколько молдавская этничность, находящаяся под серьезным «перекрестным огнем» русских и румынских ценностей, является жизнеспособной? Сможет ли она продолжить свой, особый этнический путь?

Кризисность ситуации показательно демонстрируется нескончаемым перетягиванием каната под названием «государственный язык». Причем, как всем известно, существует масса государств, в которых государственным языком является язык другой страны. Почти полмира использует английский язык в качестве государственного, при этом нисколько не меняя своей этнической и гражданской идентичности. В случае же с Молдовой вопрос стоит более чем сурово – тут вспоминаются слова из известного мультфильма: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет». Иначе говоря, изменение названия языка – угроза не только утратить самоназвание, это еще и серьезная причина этнической инкультурации в родственное румынское пространство. При этом нельзя забывать, что территории, названия которых содержат корень слова Молдова, сегодня входят в состав трех государственных образований. При этом румынская Молдова является одной из провинций Румынского государства и в качестве таковой рассматривается исторически. Бессарабия, являющаяся основной частью современной молдавской государственности, одновременно выступает как «отрезанный ломоть», исторически находящийся на пограничье русской и румынской культур. Родовая травма раскола ранее единого государства Молдовы нет-нет да дает о себе знать до сих пор. Ситуация несколько смягчается теми обстоятельствами, что некогда единое пространство Молдовы пережило в XIX в. буржуазные трансформации, в ходе которых начали выстраиваться ценности, в том числе и этногражданские, тех государственных образований, в которых тогда оказались земли Молдавского княжества, что продолжает сохранять свою знаковость вплоть до настоящего времени. При этом (вот в чем парадокс!) для официального Бухареста и запрутская Молдова, и – тем более – Бессарабия выступали хоть и узнаваемой, но провинцией. Таковыми они являются и в настоящее время. Причем образ второго румынского государства нисколько не снимает его второстепенность по сравнению с румынской столицей. Ситуация в определенной степени напоминает отношение Берлина 30-х гг. XX в. к Австрии. С другой стороны, давайте признаемся честно, мы привыкли рассуждать, что за Прутом румыны, но они же сиречь – молдаване, запрутские, правда. Однако тема исторической Молдовы остается скорее фантомом, хотя определенные примордиальные черты общности и ментальной целостности налицо. Этим не принято заниматься, можно сказать – не модно, более того – не своевременно (выше мы уже писали об отдельных попытках поднять вопрос о возрождении Великой Молдовы, которые закончились ничем). Тут бы в своем, как говорится, разобраться…

И наконец, самопровозглашенная приднестровская государственность, носящая в своем названии понятие «молдавская» – территория-конструкт, исторически созданная как реакция страны Советов на события в Бессарабии 1918 г. и территориально реанимированная в контексте очередной угрозы формирования проекта Великой Румынии. Острый вопрос относительно ее названия с использованием термина молдавская — еще одна кривая молдавской пассионарности или того же конструкта, который все равно работает на эту самую пассионарность.