Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Марк Ферро в своей книге, уже цитировавшейся выше, приводит показательный для нашего разговора пример с ситуацией исторического знания в Польше: «Сегодня у каждой или почти у каждой нации есть несколько историй, накладывающихся одна на другую, сопоставляющихся одна с другой. В Польше, например, та история, что совсем недавно преподавалась в школе, заметно отличается от той, которую рассказывали дома. <…> Мы обнаруживаем здесь столкновение коллективной памяти с официальной историографией и в нем, наверное, проблемы исторической науки проявляются гораздо четче, чем в трудах историков»[629]. Поэтому в начале нашей книги уделено немало внимания столкновению различных ценностных, социальных, этнокультурных интересов в предшествующее рассматриваемому периоду независимости время.

Если говорить о постсоветском пространстве, то, по большому счету, после распада СССР практически все его субъекты, наряду с массой проблем, столкнулись с кризисом идеологии.

Однако по-своему больше всех «повезло» Республике Молдова. Она изначально получила карт-бланш для развития своей государственности. Но феномен этой бывшей союзной республики заключается в том, что в лице части представителей ее интеллигенции, соотносящей свою этническую идентичность с румынской, стали транслироваться на все население Молдовы этногражданские ценности соседнего государства, в том числе и идея объединения с Румынией.

В стране, где до развала Союза широко был распространен русский язык, а часть населения, вне зависимости от национальности, была воспитана на русскокультурных ценностях, произошел конфликт, который, к сожалению, привел к кровопролитию. Но еще до этих острых событий, до сих пор резонирующих на обоих берегах Днестра, Россия и Республика Молдова начали выстраивать отношения в области политики, экономики, культуры, науки, других отраслей и направлений.

В условиях развития приднестровского конфликта Россия активно включилась в процесс нормализации отношений между конфликтующими сторонами и продолжает в настоящее время выступать одним из активных гарантов миротворчества в регионе.

В условиях взаимоотношений двух независимых субъектов возник вопрос о существовании и сохранении в Республике Молдова исторически сложившихся и получивших распространение русского языка и русской культуры, что способствовало формированию русскокультурного населения. К нему можно отнести не только этнических русских и представителей других национальных сообществ (украинцев, болгар, гагаузов, евреев, цыган и др.), но и части молдаван-билингвов, говорящих с миром в том числе на русском языке и воспитанных на русской истории, литературе, культуре. Кстати, многие молдаване указывают русский язык в качестве родного. Немалая их часть, до появления в период независимости школ с обучением на румынском языке и на языках нацменьшинств, оканчивали школы и вузы с русским языком обучения. Поэтому термин русскокультурное население, по мнению авторов, выступает важным маркером, требующим, в контексте российско-молдавских отношений, постоянного мониторинга и анализа.

Для более наглядного понимания трансформационных процессов, которые пережила основная масса населения Республики Молдова, период независимости в книге был разделен на ряд условных этапов, что позволило более наглядно представить основные процессы в этнополитической жизни страны, связанные с русскокультурным фактором и динамикой его жизни.

Отдельно было рассмотрено этнокультурное движение Республики Молдова, которое, особенно в 90-е гг., в силу острых этнополитических процессов, переживаемых страной (распад СССР, приднестровский конфликт, борьба гагаузов за свои права), характеризовалось бросавшейся в глаза русскокультурностью. Позже, в двухтысячные годы, ситуация в среде нацменьшинственного движения изменилась. Не без влияния внутренних и внешних сил, заинтересованных в разобщении русскокультурного сообщества, началось постепенное разведение этнокультурных организаций по их этническим «нишам». Это, безусловно, принесло свои плоды. Стали даже появляться заявления вроде: «украинцы Молдовы не русскоязычное население» и т. п. Однако историческое распространение русскокультурности не могло исчезнуть в одночасье под влиянием инструменталистских подходов. Должно пройти еще немало времени, прежде чем языковая схема общения представителей разных этносоциальных сообществ нацменьшинств Молдовы друг с другом и титульным этносом сменит русский язык на до сих пор по-разному именуемый государственный – молдавский или румынский. При этом заметим, что язык, конечно, играет знаковую, но не единственную роль в культуре. Поэтому понятие «русскокультурный фактор» продолжает в немалой степени оставаться актуальным даже для правобережных районов Республики Молдова, не говоря уже о Приднестровье.