Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Молдова время от времени удивляет мировое сообщество неординарными событиями, происходящими в стране. Взять, к примеру, беспрецедентную победу в 2001 г. партии, которая именовала себя коммунистической. Другой, свежий, но не менее яркий прецедент – когда мировое сообщество, в том числе США и Россия, объединили свои усилия против коррупционной системы, установленной молдавским олигархом В. Плахотнюком. Правда, после того как он под влиянием внешнего фактора покинул страну, в жизни полиэтничной Молдовы мало что изменилось.

В среде политической элиты продолжается борьба за векторы развития (Запад – Россия), по-прежнему активными остаются коррупционные схемы (борющиеся за власть не устают обвинять друг друга в исчезновении пресловутого миллиарда долларов из молдавской казны), не стихают спекуляции вокруг вечного вопроса молдавской независимости, поднимаемые со времени обретения государством суверенитета.

По-прежнему неразрешенным остается вопрос реинтеграции двух берегов Днестра в единое государство. Российская Федерация занимает неизменную позицию, направленную на восстановление целостности Молдавского государства, в частности, осуществляя миротворческую миссию в зоне конфликта. Однако, как показывают обстоятельства и время, реального желания делать конкретные шаги, направленные на интеграционные процессы, у власти и бизнес-элиты на двух берегах нет. И причины находятся не только в сфере политической несогласованности.

Приднестровское этногражданское строительство за годы независимости также претерпело немало трансформаций. Единственный устойчивый фактор, отличающий самопровозглашенную государственность левобережья Днестра от правобережных районов Республики Молдова, колеблющихся между Западом и Востоком, независимостью и «Великой Румынией», – это четкая официальная ориентация на союз с Россией. Но при этом там также имеет место политическая клановость, сращивание, по Ленину, власти и капитала, монополизация отдельных направлений экономики и пр.

Условное разделение приднестровского этногражданского строительства может звучать следующим образом: 1989–1992 гг. – этап интернациональной эйфории, когда оформились региональные интернациональные позиции региона и он отстоял свои интересы в вооруженном конфликте на Днестре. Следующий этап – с 1992 до 2006 г. – может быть обозначен как время самоутверждения. Отдельно следует выделить время экономической блокады Приднестровья Украиной (активная фаза – 2006–2008 гг.). Экономическая нестабильность подстегнула кризис власти. В 2008 г. начинается этап внутриполитического перетягивания каната и выжидания. С приходом к власти Е. Шевчука, с которым население полиэтнического региона связывало свои надежды, начался этап ожидания, собственно, продолжившийся и тогда, когда главой ПМР стал В. Красносельский. И здесь дело не в личностях лидеров самопровозглашенного государства, а в общей динамике ухудшения уровня жизни населения, причем на двух берегах Днестра, что наиболее ощущается в условиях непризнанности.

Этнокультурные процессы в Приднестровье носят более устойчивый характер. Приднестровская самопровозглашенная государственность характеризуется в целом превалированием русскокультурных ценностей. Провозглашение в ПМР трех официальных языков – молдавского, украинского и русского, при абсолютном доминировании последнего, позволило сохранить неизменной привычную языковую схему, распространенную в среде приднестровцев уже два с лишним столетия. А это, в свою очередь, в немалой степени способствовало снижению напряженности между примерно в равной пропорции представленными в регионе жителями молдавской, украинской и русской национальностей.

Характеризуя этнокультурное движение Молдовы, можно условно его разделить на три периода: это бурление и пробуждение, оформление и становление, осмысление и ожидание и, наконец, выживание. Всплеск этнокультурной жизни приходится на двух берегах Днестра на 90-е – начало 2000-х гг. Затем происходит спад этнокультурной активности, наблюдается становление лояльно сотрудничающего костяка лидеров этнокультурных НПО с властью, причем власть меняется, а костяк остается… Есть еще одна общая черта – старение лидеров названных НПО и их слабая сменяемость, что свидетельствует об отсутствии у молодежи интереса к этнокультурной жизни. Наконец, еще одна общая тенденция, складывающаяся в стране со слабой экономикой: из нее в массовом порядке уезжают люди, особенно молодежь, в поисках лучшей жизни.

Для читателя, который ожидал высокопарных восхвалений российско-молдавских отношений в годы независимости, хочется сказать: эта книга – не панегирик. Совершенно очевидно, что после крушения советской системы в одночасье построить другую – новую и устойчивую – мудрено. Для этого с обеих сторон предстоит приложить еще немало усилий.