Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Впечатляющие свидетельства, показывающие плачевную ситуацию с соблюдением прав населения Бессарабии, часто заслоняют собой ключевой вопрос: а было ли на международном уровне признано присоединение Бессарабии к Румынии? Как бы отвечая на него, американский историк Ч. Кинг в своей книге заключает, что «Бессарабия – единственная добыча, место которой в составе Румынии никогда не было обеспечено каким-либо международным договором. Она (оккупация королевской Румынией Бессарабии) никогда не была признана не только Советским Союзом, но и западными странами, так как этот пакт (Парижский протокол от 20 октября 1920 г.) так и не был ратифицирован Японией и к нему не присоединились США. Он – этот протокол – остался бесполезным юридическим инструментом»[270].

Как ни было трудно это признать сторонникам унионизма, но из истории молдавской земли не вычеркнешь более 180 лет пребывания в составе Российской империи, а потом – Советского Союза. Во многом этот период закрепил у молдаван восприятие себя как особого этноса. И даже подчеркивание языковой общности не в силах разрушить это национальное самосознание.

Еще одна причина, почему указанный период не в чести у унионистски настроенных журналистов и исследователей, заключается в том, что кроме тяжелых страниц истории, которые Молдове пришлось разделить со многими другими народами СССР (включая голод, депортации, репрессии), этот этап с определенного момента ознаменовался небывалым развитием производства, ростом уровня жизни и благосостояния населения.

К 1987 г. объем промышленного производства Молдовы вырос по сравнению с 1941 г. в 73 раза. В 1980-е гг. около 320 видов промышленных товаров, произведенных в МССР, поставлялись в 67 стран мира, включая Великобританию, ФРГ, Чехословакию, Францию, Канаду. Объем сельскохозяйственного производства возрос к концу 80-х гг. по отношению к 1941 г. более чем в 4 раза, причем по животноводству прирост увеличился почти в 7 раз. За 1960–1990 гг. в 5,3 раза вырос национальный доход МССР. Высокая занятость, надежная система соцзащиты, достойный уровень материального благосостояния населения – все это обеспечило достижение в 1970–1980-е гг. показателя средней продолжительности жизни в Молдове на уровне 70 лет. Население Молдовы выросло с 2,056 млн человек в 1945 г. до 4,366 млн в 1989 г., после чего неуклонно падало до нынешнего уровня 3,555 млн человек.

На протяжении всего советского периода своей истории Молдова получала из центра щедрые дотации. Например, в 1989 г. странные «советские оккупанты» перечисляли Молдове дотации в размере 612 рублей на душу населения. На 1990 г. первичный (без дотаций) ВВП республики составлял 19,979 млрд долл. США, а после перечисления дотаций – 49,092 млрд долл. США. То есть республика получала дополнительно 145 % к собственному ВВП.

Однако этих фактов и цифр нет в курсе «истории румын», который преподается во всех молдавских школах. Историю Молдовы активно переписывают, причем не только в учебниках, но и в головах подрастающего поколения. Более того, сила этого мифического запала в том, что он охватывает не только Молдову. Румыны и в своей-то истории не со всем согласны. Иначе чем объяснить такой наглядный факт, что при восстановлении фресок в румынских церквях сегодня надписи, изначально сделанные кириллической графикой (в ту пору церковнославянский был главным языком церкви, культуры и учености в этих краях), «реставрируют», переписывая их на латинице. «Неудобный» для официальной исторической концепции факт значительного влияния славян на молдавскую и румынскую культуру в буквальном смысле старательно «замазывается». Показательно, что постоянство неприятия славянского фактора в румынской истории подтверждается, в том числе, кощунственными прецедентами, когда бульдозерами уничтожались «неуместные» археологические памятники еще в социалистической Румынии.

В результате масштабных «евроинтеграционных опытов» брюссельских цивилизаторов Молдова уже превратилась в арену столкновения Востока и Запада. А из-за попыток продвижения унионистского проекта Румынии Молдова стала объектом еще и жесткого этнокультурного эксперимента по переписыванию культурных кодов, смене идентичности целого народа.

В «сухом остатке» имеем следующее. «Европейская история успеха» Молдовы отложена на неопределенный срок (на словах – до тех пор, пока Кишинев не поборет коррупцию и не проведет реформы). Унионистский проект тоже якобы «ждет своего часа» (в реальности же из лиц, принимающих решения, никто не верит в его реализацию). Но живем-то сегодня. И невзрачное «сегодня» для Молдовы означает бесконечные метания между Западом и Востоком, Румынией и Россией, а вследствие этого – провал любых конструктивных попыток консолидации общества. Нынешние брюссельские и бухарестские экспериментаторы остаются при своем, а вот тем, кто живет в Молдове, приходится переживать на личном опыте все негативные издержки превращения в арену столкновения цивилизаций и картин мира.