Россия на распутье: Историко-публицистические статьи

Что касается первого из вопросов, то кажется ясно, что форма документа вызвана революционным настроением, пропитавшим нацию и собрание депутатов в данный момент. В этих условиях было бы неуместным предлагать соображения, которые при ином настроении и в другое время были бы вполне очевидными. Как очень точно подметила «Temps», было бы более целесообразно вместо абриса общего «Содержания», огромного и в то же время неопределенного, настаивать на двух-трех жизненно важных положениях, особенно на законодательном праве и на ответственности министров. Сконцентрировав свои усилия на этих положениях, Дума смогла бы осуществить их и выиграть стратегическое преимущество. Все частные меры последовали бы в свое время. И можно предположить, что если бы октябристы настояли на том, что невозможно обсудить должным образом все предметы, включенные в предлагаемый адрес, и на том, что спешка с выдвижением обещаний приведет к вредным последствиям, они сплотили бы вокруг себя заслуживающее уважения меньшинство и могли бы апеллировать к их благоразумию во многих последующих случаях. Но они не сделали ничего подобного, либо потому что были загипнотизированы их более удачливыми оппонентами, либо потому что сами разделяли иллюзии, что обобщенное выражение требований было полезно и необходимо. Что касается кадетов , которым принадлежало неоспоримое лидерство в этом случае, их целью было не только удовлетворить это стремление к широким, ярким видам на будущее, которое является одним из психологических инстинктов всякой революции. Они хотели также связать политические и административные реформы с земельными и юридическими требованиями крестьян. В течение первых дней своей деятельности новое законодательное собрание не было уверено, насколько ему удастся найти поддержку среди сельского класса, составляющего подавляющее большинство русского народа; и лидеры прогрессивных партий считали, что будет целесообразным произвести впечатление на наиболее отсталых членов тесной связью между различными частями их реформаторской программы. Эти черты политической ситуации – желание завоевать союзников и нанести удар врагам – придали адресу его своеобразный характер.

Когда мы обращаемся к его содержанию, то мы находим, что большинство затрагиваемых в нем положений, несомненно, заслуживают внимания и что, являясь довольно банальными в западных странах, они требуют определенных действий со стороны русских законодателей. Россия, несомненно, желает ограничения власти бюрократии, гражданских свобод, равенства всех граждан перед законом, усовершенствованной избирательной системы, народного образования, реформы финансов, конституционных прав для своего парламента. Но когда такие положения начинают обсуждаться, их следует воплощать в определенные законы с тем, чтобы избежать двусмысленности и ложных ожиданий. Сведенные к абстрактным заверениям, они вызывают возражения со всех сторон. Действительно ли является решенным вопрос о том, что в России должны иметь право участвовать в выборах только мужчины, или и женщины тоже? Готов ли к этому народ? Формулировка адреса не годится, предполагая это радикальное решение, хотя оно не обсуждалось по существу, и в то же время – вызывая сомнение, действительно ли она включает требование избирательного права для женщин. Провозглашается устранение любого неравноправия по половому признаку, но в параграфе о выборах нет упоминания о женщинах. Что это – лазейка или оплошность? Направлено ли заявление против Государственного совета против верхней палаты как таковой или против несовершенного института, как он сформирован в настоящее время? В разделе о гражданских правах перечисляются неотъемлемые атрибуты на манер французских «Прав человека». В этом случае вполне применимы известные возражения Бентама403 против абстрактных ложных выводов. Действительно ли Дума уверена в том, что, например, исключительные законы или военное положение не понадобятся никогда? Что никогда не потребуются чрезвычайные меры усиленной охраны? Такая уверенность была бы утопией в свете того, что часто случается в других странах, помимо России; и особенно опасно заявлять об этом в России, потому что там постоянно утверждается, что никакие чрезвычайные меры принуждения не нужны вовсе. Так или иначе, простое перечисление прав человека при определенных обстоятельствах может значить слишком много или слишком мало. Они станут живыми в своем определенном обрамлении.