Россия на Западе: странные сближения

Косвенным образом Эйдткунен связан еще с одним громким шпионским скандалом, главным героем которого стал начальник жандармов Вержболово Сергей Николаевич Мясоедов. Ответственный пост в приграничном городке делал его представителем России перед высокими лицами, пересекавшими границу. В этом качестве он был известен самому кайзеру Вильгельму II, который приглашал полковника на охоту в своих восточнопрусских угодьях и даже подарил ему в знак благоволения свое фото с автографом. Казалось, карьера Мясоедова идет в гору, однако в 1907 году охранное отделение, многолетний ведомственный конкурент корпуса жандармов, заподозрило полковника в контрабанде. Расследование возглавил корнет Пономарев, который из честолюбивых соображений хотел уличить Мясоедова во что бы то ни стало.

Сергей Николаевич, безусловно, не был ангелом во плоти; его отличало тщеславие, любовь к деньгам, надменность и высокомерие. И все же доказательств преступной деятельности полковника не нашлось. Тогда Пономарев решился сфабриковать их: его агент Донцов должен был подбросить в машину Мясоедова динамит и револьверы во время его приезда в Эйдткунен. Однако визави оказался не так прост. Он схватил злоумышленника с поличным и принудил написать признание. Вторая интрига Пономарева в том же Эйдткунене опять провалилась. Он лично пытался подкупить прусского торговца Шулера, чтобы тот незаметно запаковал в заказ для Мясоедова несколько винтовок. Добропорядочный немец просто вышвырнул интригана из своей лавки.

Полковник строчил жалобы. Делу, однако, не дали ход, и безнаказанный Пономарев вознамерился взять реванш. На этот раз он установил контакт с шайкой контрабандистов, которую возглавляли два бывших сотрудника вержболовской таможни. Через подставных лиц корнет заказал им незаконную переправку товара через русско-германскую границу; в тюки нарушителей были тайно подложены революционная литература, прокламации и оружие. На границе субчиков схватила заранее предупрежденная пограничная стража. Пономарев стремился записать этот «успех» на свой счет, ссылаясь на точные агентурные данные охранки и обвиняя вержболовских жандармов в преступном бездействии. Один из подсудимых вызвал Мясоедова в суд в качестве свидетеля защиты. И там жандарма будто прорвало: он публично обвинил корнета Пономарева в провокации, чем вызвал скандал в масштабах империи. Петербургское начальство было в высшей степени недовольно вынесением сора из избы; Мясоедова решили демонстративно убрать из Вержболово – он почел себя оскорбленным и вышел в отставку. Так, собственно, закончился эйдткуненский пролог мясоедовской истории.

Позже полковник вернется на службу в военное министерство, но политическая оппозиция, желая свалить военного министра Сухомлинова, через подконтрольную прессу объявит его нового протеже – бывшего вержболовского жандарма – немецким шпионом.

Оклеветанный Мясоедов вновь останется не у дел и в следующий раз наденет мундир уже в разгар Первой мировой. Наденет себе на беду. Ибо, когда в 1915 году русская армия начнет терпеть поражения и страну охватит бесконтрольная шпиономания, уже не газеты, а русская контрразведка обвинит его в работе на немцев. Ему припомнят все: и частые визиты в Эйдткунен, и совместную охоту с кайзером. А после, для успокоения общества, без всяких надежных доказательств, Мясоедова отправят на виселицу. В 1945 году бывший руководитель немецкой разведки Вальтер Николаи, находясь в советском плену, скажет сотрудникам Смерша, что Сергей Николаевич никогда не был завербован его подчиненными. Спустя двадцать лет советский историк Корнелий Шацилло докажет это документально…

Накануне Первой мировой в Восточной Пруссии действовали не только шпионы, но и революционеры. По сути, этот регион стал одним из плацдармов, с которого революционная пропаганда попадала в Российскую империю. В Кенигсберге и Тильзите присутствовали перевалочные пункты, где хранилась нелегальная литература, а также оружие и взрывчатка. Об организации таких пунктов уже после революции откровенно рассказал в мемуарах большевик Осип Пятницкий:

«Когда я был второй или третий раз в Тильзите, я напал на след крупной литовской организации, перевозившей через границу религиозные книги на литовском языке…»