Россия – наша любовь

А после возвращения, в совершенно новых условиях, Б.Б. нашел работу в Ольштыне и без каких-либо колебаний стал печатать труды о Юзефе Чапском и других, за упоминание о которых на семинаре он дал бы каждому из русицистов прикурить.

Совместная советско-польская комиссия и история издания исторических источников (Стефан Кеневич, Илья Соломонович Миллер и Владимир Анатольевич Дьяков)

Сначала я намеревалась писать о тех русских, с которыми нас объединяла не только работа, но и сердечные, близкие отношения. Тем не менее, с тех пор как после 1989 года в Польше к власти пришли правые, усилились националистические настроения, что нашло выражение в том числе и в антироссийских действиях. Постоянной критике подвергался период ПНР, а как следствие все без различия участники научной жизни того периода. Одной из первых жертв этих клеветнических действий, которыми занимались активисты Института национальной памяти, стал профессор Стефан Кеневич, обвиненный Петром Гонтарчиком в… фальсификации документов. В связи с чем познакомимся более подробно с работой Профессора в области издания источников, чем он занимался совместно с советскими историками, давая оценку им на страницах журналов, а работу одного из них, Юрия Штакельберга, о повстанческих печатях 1863–1864 гг. в журнале «Политика» назвал «блестящей», что, зная сдержанность Профессора, было настоящей сенсацией.

Мое участие в Совместной советско-польской комиссии длилось полвека, которые я провела в Институте истории ПАН. С 1954 года я посещала семинар для аспирантов, который вел Профессор в Варшавском университете. В то время я готовила диссертацию о кружке Михаила Буташевича-Петрашевского, своего рода дискуссионном клубе русских утопических социалистов, последователей Фурье, которые подверглись жестоким наказаниям за свое критическое отношение к режиму Николая I (трагифарсу смертного приговора в виде расстрела, а затем ссылке на каторгу в Сибирь). Среди них был и юный Федор Достоевский. В наш семинар входила небольшая группа аспирантов из разных отделений Института истории ПАН. Незабываемой была одна из встреч с Профессором, который должен был напомнить нам, как выглядит научная работа (у военного поколения, о чем Профессор прекрасно знал, было много пробелов в знаниях…). Мы слушали о компедиях и монографиях по истории Польши в XIX веке, о том, как пишутся карточки, делаются заметки и прочем. Наконец, он сказал нам, что за этой длительной подготовительной работой следует момент величайшего удовольствия для историка – общение с источниками (конечно, тогда это утверждение нас рассмешило, но спустя годы мы убедились в том, насколько эти слова правдивы). Затем – уже в процессе работы над публикацией источников – мы узнали принципы, которыми Стефан Кеневич неизменно руководствовался в качестве составителя. Он высоко ценил редакционно-издательскую работу, повторяя, что написание диссертаций и монографий доставляет удовольствие самому пишущему, а публикация источников – широкому кругу пользователей.

Стоит вспомнить, чему профессор Стефан Кеневич учил нас, молодых историков, на материале документации Январского восстания:

1. Не следует выхватывать отдельные документы из собрания документов. В случае если документы дублируются, следует публиковать наиболее полный документ, а об остальных документах следует информировать в подстрочном примечании. В комментариях используется литература по теме и документы из других коллекций. Примером может служить сборник документов, посвященный патриотическим манифестациям 1861 года, который вышел под завуалированным названием «Революционное движение 1861 года в Королевстве Польском. Манифестации в провинции»[113]. (Само по себе название также было лишено фальши, поскольку в то время при описании подобных выступлений и восстаний использовали термин «революция»). Для облегчения чтения часть биографической информации следует разместить в персональных указателях.

2. Документы должны быть опубликованы на языке оригинала. (Отсюда, например, корреспонденция наместников в 1861–1864 гг., а также другие документы опубликованы на русском и французском языках; мы получили микрофильмы в коробках, похожих на те, в которых хранятся пленки; если бы сегодня мы опубликовали корреспонденцию двух братьев Александра II и великого князя Константина на польском, это, безусловно, был бы бестселлер).