Россия. Погружение в бездну

Советско-американская встреча в верхах на Мальте, получившая прозвище «морская болезнь» (seasick summit), состоялась 2–3 декабря 1989 года. Анат. А. Громыко остроумно назвал ее тошнотворной встречей[557]. На ней Горбачев и Буш в обстановке секретности провели беседу по Советской Прибалтике. Американский президент предупреждал Президента СССР относительно применения силы в Прибалтике, где все явственнее обозначались сепаратистские тенденции. «Нам не хотелось бы создавать для вас большие проблемы», — с явной угрозой заявил Дж. Буш[558]. И ему «удалось получить от Горбачева важное обещание о том, что для защиты территориальной целостности СССР, в связи с внутренними событиями, будут использованы лишь демократические методы, а не сила»[559].

По словам Анат. А. Громыко, «отделение Прибалтики, особенно после мальтийской встречи, стало мечтой сепаратистов всех мастей, главной целью которых было раздробить Советский Союз»[560]. И еще: «В современной мировой истории нет более печальных и постыдных страниц, чем издевательство над СССР, допущенное после Мальты»[561]. К этому «издевательству над СССР» и следует отнести, в сущности, пассивное поведение Горбачева-президента в ответ на провозглашение независимости республиками Балтии. Оно, на наш взгляд, есть результат мальтийского сговора насчет Прибалтики. На «тошнотворной встрече» Горбачев, по всему вероятию, сдал ее североамериканскому президенту и «мировой закулисе». Понятно, почему «и Буш, и Бейкер после встречи на Мальте негласно постоянно «сдерживали» Горбачева — в связи с растущей неустойчивостью в Прибалтике — в отношении применения каких-либо силовых методов, утверждая, что это вызвало бы бурную реакцию в США и нанесло бы сильный ущерб советско-американским отношениям»[562].

Однако встреча на Мальте как этап разработки и реализации плана развала СССР имела, очевидно, подготовительную почву, в чем убеждают признания Рейгана и Горбачева. Однажды Рейган разоткровенничался и сообщил, что важной вехой в новом «крестовом походе против СССР и мирового социалистического лагеря», одобренном римским папой в начале 80-х годов, был октябрь 1986 года, когда состоялась его личная встреча с Горбачевым в Рейкьявике[563]. Еще более откровенным оказался Горбачев, находясь в мае 1993 года с частным визитом во Франции. Тщеславный визитер давал многочисленные интервью. Отвечая на вопросы журналистов о «внешней помощи» в ликвидации СССР, Горбачев поначалу утверждал, что внешнее влияние имело место, но в качестве объективного фактора, тогда как основополагающими являлись тенденции внутри страны. И все же напоследок не выдержал и проговорился, что позволило газете «Фигаро» озаглавить беседу с ним довольно странным образом: «Надо отдать должное Рональду Рейгану»[564]. Горбачев сознался, что на встрече с Рейганом в Рейкьявике он «фактически отдал СССР на милость Соединенных Штатов»[565]. Вот его слова: «Рейкьявик на деле был драмой, большой драмой. Вы скоро узнаете, почему. Я считаю, что без такой сильной личности, как Рональд Рейган, процесс не пошел бы… На той встрече в верхах мы, знаете ли, зашли так далеко, что обратно уже повернуть было нельзя…»[566]Горбачев и Рейган, надо полагать, «зашли так далеко», уединившись для «беседы один на один»[567].

Многозначительно уподобление Горбачевым Рейкьявика Чернобылю. «Разного рода драмы — Чернобыль и Рейкьявик. Но по потрясению основ, на которых строился послевоенный мир, они сопоставимы», — рассуждает он в своих мемуарах[568]. Рейкьявик, по его словам, обозначил «прорыв», позволивший собеседникам заглянуть «за горизонт»[569]. Эти слова Горбачева никак не согласуются с тем, какое впечатление о встрече лидеров СССР и США в Рейкьявике сложилось у А. Ф. Добрынина — одного из участников переговоров с советской стороны: «Встреча в Рейкьявике 11–12 октября 1986 года носила весьма драматический характер. Впервые в истории советско-американских отношений, казалось, возникла реальная возможность значительного сокращения стратегического оружия. Рейган, к нашему удивлению и удовлетворению, согласился с такой нашей идеей — и даже с возможной ликвидацией стратегических ракет по истечении десяти лет. Однако он отказался взять какие-либо обязательства по договору ПРО, которые могли бы ограничить деятельность США по осуществлению программы «звездных войн». Все настойчивые попытки Горбачева переубедить Рейгана оказались безуспешными. Оба лидера закончили свою безрезультатную встречу (курсив мой. — И. Ф.) поздно — в полночь»[570].