Россия. Погружение в бездну

Как видим, и Горбачев, и Добрынин усматривают в Рейкьявике драму. И только в этом они единодушны. В прочем же их оценки решительно расходятся. По Добрынину, встреча двух лидеров оказалась «безрезультатной»[571], тогда как, по Горбачеву, она позволила осуществить «прорыв» и открыть «новые горизонты», уведя собеседников «так далеко, что обратно уже повернуть было нельзя». Чем объяснить такое расхождение? Конечно, можно высказать догадку, согласно которой Горбачев «задним числом» постарался скрасить досадные итоги неудачной встречи, чтобы придать своей дипломатии в общественном мнении больший вес и значение. Но нельзя исключать то, что Добрынин и Горбачев говорят о разных вещах: первый — о безрезультатности общих переговоров по разоружению, а второй — о результативности сугубо доверительных и личных, один на один бесед генсека с президентом, носивших секретный характер и затрагивающих будущее СССР. Необходимая для этого степень расположения и взаимопонимания была достигнута ранее, на Женевской встрече Горбачева с Рейганом в ноябре 1985 года.

Обращает на себя внимание некоторая торопливость в ее организации, обусловленная, по всей видимости, желанием поскорее установить непосредственную связь с президентом США. Встреча не имела серьезной дипломатической подготовки[572]. Достаточно сказать, что за две недели до ее начала в Москве не было никакой ясности относительно того, какие основные вопросы будут обсуждаться на переговорах, каков возможный исход этих переговоров[573]. Торопливость и неподготовленность встречи приобретают особую выразительность, если соотнести с ними ряд обстоятельств.

М. С. Горбачев недавно пришел к власти. Перед ним возникло множество вопросов и проблем. Нужно было основательно в них разобраться и определить принципиальные основы внутренней и внешней политики. Необходимо было освоиться с новым статусом первого лица в стране, принявшего на себя тяжелейший груз ответственности. На все это требовалось время, а Горбачев, едва заняв кресло Генерального секретаря ЦК КПСС, ухватился за предложение американцев провести встречу на высшем уровне[574].

Надо сказать, что последняя встреча лидеров СССР и США состоялось в 1979 году. С тех пор прошло шесть с половиной лет. Поэтому новую встречу следовало тщательно подготовить. Горбачев же отверг «установку прежнего советского руководства, что такая встреча должна обязательно сопровождаться подписанием какого-либо серьезного соглашения. Если придерживаться такой точки зрения, говорил Горбачев своим коллегам, то встреча с Рейганом состоится не раньше, чем через два-три года. Может быть, вообще не состоится. А время не терпит. Встреча нужна для знакомства с Рейганом и его дальнейшими планами, а главное — для завязывания личного диалога с президентом США»[575].

Со своей стороны президент США также хотел «провести встречу для личного знакомства и для «общего обзора горизонта» отношений двух сверхдержав и международной обстановки»[576]. Однако Рональд Рейган зарекомендовал себя как ярый враг Советского Союза — «империи зла», по его терминологии. Казалось, встреча с ним мало обнадеживала. Но случилось нечто удивительное. «Наше знакомство, — рассказывает Горбачев, — произошло естественно и непринужденно. Со стороны кое-кому даже показалось, что мы сразу заговорили на каком-то понятном обоим языке, английском или эсперанто»[577]. На этом «понятном» и, по-видимому, доступном только им языке они общались с глазу на глаз. Горбачев вспоминает: «Пять или шесть встреч мы провели один на один, причем каждый раз с нарушением «графика»… наш разговор с Рональдом Рейганом был интенсивным, содержательным, в отдельные моменты эмоциональным. Но что очень важно: откровенным и, чем лучше мы узнавали друг друга, дружественным»[578]. К концу встречи Горбачев почувствовал, что «с Рейганом «можно иметь дело»[579].

Примечательна последняя фраза, заимствованная у Тэтчер, которая дала Горбачеву такую же характеристику[580]. Этот лексический прием как бы намекает, что Тэтчер, Рейган и Горбачев — люди одного круга, которые «могут иметь дело» друг с другом.

Необходимо заметить, что Рейган прибыл на Женевскую встречу, имея уже некоторые представления о Горбачеве, на которого западные политики и «кремленологи» обратили внимание в 1982 году, во время посещения Канады. Здесь он произвел впечатление политического деятеля, «который, в отличие от своих коллег по Политбюро, проявляет значительный интерес к западным методам управления экономикой, к западной системе ценностей. Советский посол в Канаде — им был в то время А. Яковлев — в немалой мере помог Горбачеву создать этот изначальный имидж»[581]. Последнее приобретает особый смысл, если учесть свидетельства В. А. Крючкова и В. С. Широнина о связях Яковлева с ЦРУ[582].