Россия: у истоков трагедии 1462-1584

Как в свое время его отечество, Германия, воюет Витт­фогель на два фронта и движется в четырех направлениях сразу. Тут вам и методология, и «теоретическая история», и самая приземленная эмпирическая, и откровенная поли­тика. Работу его поэтому очень сложно анализировать: до такой степени все это связано в один тугой узел, что не­возможно ни принять, ни отвергнуть ее целиком. Вот это смешение жанров и есть вторая фундаментальная черта его концепции. И потому прежде, чем спорить с ним, есть смысл разбить теорию Виттфогеля на составные части и оценивать каждую по отдельности.

Нет ничего легче, чем унизить его, сказав, что идея вос­точного деспотизма есть лишь историческое измерение политической концепции тоталитаризма. Или, перефрази­руя Михаила Покровского, тоталитаризм опрокинутый в прошлое. Легко и посмеяться над ним, как сделал изве­стный израильский социолог С.Н. Эйзенштадт, заметив язвительно, что «если кто-нибудь желает писать о комму­низме и о Сталине, совсем не обязательно это делать, описывая восточный деспотизм³.

Такие аргументы хороши, чтоб отвергнуть Виттфогеля. Чтоб понять его, они бесполезны. А понять его, как мы еще увидим, очень важно. Так или иначе, в этой области воюет он на своем «западном» фронте. Тут важно уразу­меть две вещи. Во-первых, история и политика слиты у Виттфогеля, в отличие от коллег, в единое целое, как корни и ветви дерева: одно не может быть понято без дру­гого. А во-вторых, междисциплинарный подход работает для него лишь в контексте мировой истории, взятой опять- таки как целое. Таковы его постулаты. Можно с ними не соглашаться. Можно сожалеть, что он сам, как правило, им не следует. Но нельзя спорить с ним, не поняв их.

В методологическом плане концепция его сводится к яростному отрицанию марксистского постулата об од­нолинейное™ исторического процесса. Как для всякого бывшего марксиста, это больная для него тема, и он мно­го раз к ней возвращается. Универсальность марксизма, его высокомерная уверенность, что провозглашенные им формы общественного развития одинаково подходят для всех стран и народов, бесила Виттфогеля. Он противопо­ставил ей методологию «многолинейности» обществен­ного развития.

К удивлению критиков, однако, Виттфогель оказался решительно не в состоянии своей методологии следовать. Во всяком случае, центральный тезис его теории состоит как раз в единственности исходного исторического пунк­та деспотизма. Расположен этот пункт, полагал он, в засу­шливых районах Азии и Ближнего Востока, где люди не могли прокормить себя без искусственного орошения. Именно жизненная необходимость в строительстве гигант­ских ирригационных сооружений и привела, по Виттфоге- лю, к формированию менеджериально-бюрократических элит, поработивших общество. Потому и предпочитает он называть деспотизм «гидравлической» или «агроменед- жериальной» цивилизацией.

Но тут вдруг и наталкивается эта элегантная концепция на непреодолимое препятствие. Оказывается, что многие страны, вполне отвечающие его собственному описанию деспотизма, расположены были очень далеко от засушли­вой сферы. Для человека непредубежденного и тем более проповедующего, как Виттфогель, «многолинейность», никаким бы это препятствием, конечно, не стало. Он про­сто предположил бы, что возникает деспотизм и по каким- то другим, «негидравлическим» причинам. Но вместо это­го элементарного предположения автор делает нечто пря­мо противоположное. Он начинает вдруг выстраивать сложнейшую иерархию деспотизмов, берущую начало в той же гидравлике.

В дополнение к «плотному», или «ядерному», деспо­тизму включает эта иерархическая семья множество раз­ных «типов» и «подтипов», в частности, деспотизмы «мар­гинальные» и даже «полумаргинальные», не имеющие уже не малейшего отношения к искусственной ирригации. Мало-помалу весь мир за пределами Западной Европы и Японии — совершенно независимо от количества выпа­дающих в нем осадков — втягивается таким странным об­разом в воронку «гидравлической цивилизации».

В этом пункте методология Виттфогеля с пугающей яс­ностью обретает черты той самой универсальности, ко­торую он так ненавидел в марксизме. Разве что вместо «однолинейного» евангелия от Карла Маркса возникает перед нами «двухлинейное» (или, если хотите, биполяр­ное) евангелие от Карла Виттфогеля. А это уже прямо свя­зано с проблемой «русского деспотизма».

ПОСЛЕДНЯЯ ФОРМУЛИРОВКА