Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс»

Это был переломный момент, после которого рабочее движение приобрело более массовый и систематический характер. Во время предыдущих рабочих волнений забастовщики не понимали, что наилучшим средством давления на работодателей был простой отказ от работы, и часто выражали свое недовольство тем, что беспощадно уничтожали имущество фабрикантов. На место происшествия приезжала полиция, а иногда и войска, за чем следовали многочисленные аресты. Другая ошибка неопытных забастовщиков состояла в том, что они не создали резервного фонда, из которого могли бы черпать средства к существованию, когда не получали заработной платы и не могли воспользоваться кредитом в продуктовой лавке при фабрике. Теперь были предприняты попытки исправить эти две ошибки, и первая оказалась довольно успешной, поскольку бессмысленное уничтожение имущества перестало быть характерной чертой рабочих волнений; но крупного резервного фонда пока не удавалось создать, поэтому забастовки всегда длились недолго.

Хотя до сих пор забастовки не приводили к ощутимым практическим результатам, новые идеи и стремления быстро распространялись на фабриках и заводах и успели пустить такие глубокие корни, что некоторые из настоящих рабочих захотели иметь право голоса в руководстве – в комитете союза, состоявшем исключительно из образованных людей. Когда комитет отклонил их запрос, началась длительная полемика, и вскоре выяснилось, что за вопросом об организации стоит важнейший принципиальный вопрос. Рабочие хотели сосредоточить усилия на улучшении своего материального положения и действовать в том ключе, который мы бы назвали тред-юнионизмом, в то время как комитет хотел, чтобы их целью было обретение политических прав. Обе стороны проявили большую целеустремленность. Попытка рабочих основать и распространять свой подпольный журнал с целью освободиться от «политиков» окончилась неудачей; однако они получили сочувствие и поддержку со стороны некоторых образованных членов партии, и таким образом в социал-демократическом лагере произошел раскол. После неоднократных и безрезультатных попыток прийти к удовлетворительному компромиссу вопрос был вынесен на съезд, который состоялся в Швейцарии в 1900 году; но дискуссии лишь обострили разногласия, и обе стороны образовали отдельные независимые группы. Та, которая последовала за Плехановым и назвала себя революционными социал-демократами, придерживалась марксистского учения во всей его полноте и чистоте и настаивала на необходимости постоянной политической агитации. Другая, назвавшись «Союзом социал-демократов за границей», склонялась к тред-юнионистской программе и провозглашала необходимость руководствоваться не незыблемыми догмами, а политической целесообразностью. Между двумя группами некоторое время велась словесная война на языке педантов; но, несмотря на все потрясание оружием и громкие обличения оппонентов в истинно гомеровском духе, на самом деле они оставались союзниками, которые боролись за общую цель, – двумя крылами социал-демократической партии, отличавшимися друг от друга только в вопросах тактики.

Две эти расходящиеся тенденции нередко проявлялись и в последующей истории движения. В обычное мирное время экономическая или тред-юнионистская тенденция может сохранять свои позиции, но как только начинаются беспорядки и вынуждены вмешиваться власти, политическое течение быстро набирает силу. Примером этого были рабочие волнения 1902 года в Ростове-на-Дону. В первые два дня забастовки выдвигались только экономические требования, а в речах, которые звучали на собраниях рабочих, не говорилось о политических претензиях. На третий день один оратор осмелился неуважительно отозваться о самодержавной власти, но вызвал некоторое недовольство слушателей. Однако на пятый и в последующие дни прозвучало несколько политических речей, которые закончились кличем «Долой царизм!», и толпа из 30 тысяч рабочих поддержала ораторов. Подобные забастовки затем происходили в Одессе, на Кавказе, в Киеве и в Центральной России, и все они носили скорее политический, чем чисто экономический характер.

А теперь я попробую ясно изложить точку зрения и план кампании этого нового движения, которое я могу назвать революционным ренессансом.

Конечная цель новых реформаторов была та же, что и у всех их предшественников, – коренная реорганизация общества на социалистических началах. Согласно их учениям, общество в его нынешнем виде состоит из двух больших классов, которые можно назвать эксплуататорами и эксплуатируемыми, стригалями и стрижеными, капиталистами и рабочими, нанимателями и наемными работниками, тиранами и угнетенными; и такое неудовлетворительное положение дел будет длиться до тех пор, пока существует так называемый буржуазный или капиталистический режим.

В новом раю на земле, о котором мечтают социалисты, эта несправедливость должна исчезнуть; все люди должны быть равно свободны и независимы, все должны трудиться ради общего блага и умом, и руками и поровну пользоваться природными и рукотворными благами этой жизни.