Россия в концлагере

Съ передачей живого инвентаря Подпорожья дѣло шло и труднѣе, и хуже: Свирьлагъ не безъ нѣкотораго основанія исходилъ изъ того предположенія, что если даже такое жулье, какъ ББК, не сумѣло всучить этотъ живой инвентарь БАМу, то, значитъ, этотъ инвентарь дѣйствительно никуда не годится: зачѣмъ же Свирьлагу взваливать его себѣ на шею и подрывать свой "хозяйственный расчетъ". ББК, съ вороватой спѣшкой и съ ясно выраженнымъ намѣреніемъ оставить Свирьлагу одну слабосилку, перебрасывалъ на сѣверъ тѣхъ людей, которые не попали на БАМ "по соціальнымъ признакамъ", т.е. относительно здоровыхъ. Свирьлагъ негодовалъ, слалъ въ Москву телеграммы и представителей, а пока что выставилъ свои посты въ уже принятой части Подпорожья. ББК же въ отместку поставило свои посты на остальной территоріи отдѣленія. Этотъ междувѣдомственный мордобой выражался, въ частности, въ томъ, что свирьлаговскіе посты перехватывали и арестовывали ББКовскихъ лагерниковъ, а ББКовскіе — свирьлаговскихъ. Въ виду того, что весь ВОХР былъ занять этимъ увлекательнымъ вѣдомственнымъ спортомъ, ямы, въ которыхъ зимою были закопаны павшія отъ вѣточнаго корма и отъ другихъ соціалистическихъ причинъ лошади, — остались безъ охраны — и это спасло много лагерниковъ отъ голодной смерти.

ББК считалъ, что онъ уже сдалъ "по описямъ" подпорожское отдѣленіе. Свирьлагъ считалъ, что онъ его "по фактической наличности" еще не принялъ. Поэтому лагерниковъ норовили не кормить ни Свирьлагъ, ни ББК. Оба, ругаясь и скандаля, выдавали "авансы" то за счетъ другъ друга, то за счетъ ГУЛАГа. Случалось такъ, что на какомъ-нибудь засѣданіи въ десять-одиннадцать часовъ вечера, послѣ того, какъ аргументы обѣихъ сторонъ были исчерпаны, выяснялось, что на завтра двадцать тысячъ лагерниковъ кормить рѣшительно нечѣмъ. Тогда летѣли радіо въ Медгору и въ Лодейное Поле (свирьлаговская столица), телеграммы-молніи — въ Москву, и черезъ день изъ Петрозаводска, изъ складовъ коопераціи доставлялся хлѣбъ. Но день или два лагерь ничего не ѣлъ, кромѣ дохлой конины, которую лагерники вырубали топорами и жарили на кострахъ. Для разбора всей этой канители изъ Москвы прибыла какая-то представительница ГУЛАГа, а изъ Медгоры, въ помощь нехитрой головѣ Видемана, пріѣхалъ Якименко.

Борисъ, который эти дни ходилъ, сжавши зубы и кулаки, пошелъ по старой памяти къ Якименкѣ — нельзя же такъ, что-бъ ужъ совсѣмъ людей не кормить. Якименко былъ очень любезенъ, сказалъ, что это маленькіе недостатки ликвидаціоннаго механизма и что наряды на отгрузку продовольствія ГУЛАГомъ уже даны. Наряды, дѣйствительно, были, но продовольствіи по нимъ не было. Начальники лагпунктовъ съ помощью своего ВОХРа грабили сельскіе кооперативы и склады какого-то "Сѣвзаплѣса".

ПРОТОКОЛЫ ЗАСѢДАНІЙ

Лагерь неистово голодалъ, и ликвидкомъ съ большевицкой настойчивостью засѣдалъ, засѣдалъ. Протоколы этихъ засѣданій вела Надежда Константиновна. Она была хорошей стенографисткой и добросовѣстной, дотошной женщиной. Именно въ виду этого, рѣчи тов. Видемана въ расшифрованномъ видѣ были рѣшительно ни на что не похожи. Надежда Константиновна, сдерживая свое волненіе, несла ихъ на подпись Видеману, и изъ начальственнаго кабинета слышался густой басъ:

— Ну, что это вы тутъ намазали? Ни черта подобнаго я не говорилъ! Чортъ знаетъ что такое!.. А еще стенографистка! Немедленно переправьте, какъ я говорилъ.

Н. К. возвращалась, переправляла, я переписывалъ, — потомъ мнѣ все это надоѣло, да и на засѣданія эти интересно было посмотрѣть. Я предложилъ Надеждѣ Константиновнѣ:

— Знаете, что? Давайте протоколы буду вести я, а вы за меня на машинкѣ стукайте.

— Да вы вѣдь стенографіи не знаете.

— Не играетъ никакой роли. Полная гарантія успѣха. Не понравится — деньги обратно.

Для перваго случая Надежда Константиновна сказалась больной, и я скромно просунулся въ кабинетъ Видемана.

— Товарищъ Заневская больна, просила меня замѣнить ее... Если разрѣшите...

— А вы стенографію хорошо знаете?

— Да... У меня своя система.

— Ну, смотрите...

На другое утро "стенограмма" была готова. Нечленораздѣльный рыкъ товарища Видемана пріобрѣлъ въ ней литературныя формы и кое-какой логическій смыслъ. Кромѣ того, тамъ, гдѣ, по моему мнѣнію, въ рѣчи товарища Видемана должны были фигурировать "интересы индустріализаціи страны" — фигурировали "интересы индустріализаціи страны. Тамъ, гдѣ, по моему, долженъ былъ торчать "нашъ великій вождь" — торчалъ "нашъ великій вождь"... Мало ли я такой ахинеи рецензировалъ на своемъ вѣку...

Надежда Константиновна понесла на подпись протоколы моего производства, предварительно усумнившись въ томъ, что Видеманъ говорилъ дѣйствительно то, что у меня было написано. Я разсѣялъ сомнѣнія Надежды Константиновны. Видеманъ говорилъ что-то, только весьма отдаленно похожее на мою запись. Надежда Константиновна вздохнула и пошла. Слышу видемановскій басъ:

— Вотъ это я понимаю — это протоколъ... А то вы, товарищъ Заневская, понавыдумываете, что ни уха, ни рыла не разберешь.